Записки психиатра
Шрифт:
«Будет ли он умен, добр, счастлив? — бог знает!.. Станут бить его по голове — вырастет дураком, хотя бы и не родился им; будет воспитывать танцмейстер — выйдет из него кукла; кормят на краденые деньги — отзовется и это. Трудно показать и объяснить влияние внешних обстоятельств на голову и сердце человека…
…Бог знает, какое влияние имеет на ребенка глупая рожа няни, физиономия папаши, часто с отсутствием образа божия, грязная соска, табачный запах, визг и слезы братцев и сестриц и тому подобные буколические обстоятельства, на которые чадолюбивые
Широта и глубина представлений писателя о влиянии среды на развитие человеческого организма поистине поразительны.
Несколько лет назад пришел ко мне один больной и мрачно сообщил:
— У меня рак желудка, только об этом не говорят врачи…
— Из чего вы это заключили?
— Я был у рентгенолога…
— И что же?
— В моем присутствии рентгенолог сообщил лечащему врачу, что у меня желудок в форме крючка. Мне стало ясно, что начинается рак… Иначе почему бы желудку быть в форме крючка? Значит, произошло сужение… Вот уже год я болею. Мне трудно глотать…
Я отправила больного на просвечивание желудка и, убедившись в его полном здоровье, разъяснила мнительному человеку, что нормальный желудок всегда имеет форму крючка. Он ушел. Но я так и не знаю, что в конце концов оказало на него большое влияние: ложное представление, явившееся следствием неосторожной фразы в присутствии мнительного человека, или мое стремление разуверить больного в его заблуждении.
Юдин продолжал жаловаться на боли в сердце. Я предложила ему просветить сердце рентгеновыми лучами. Это был прием, на который я надеялась. Рентгенолог написал именно то, что было в действительности:
«границы сердца в пределах нормы, сердце капельное, патологических изменений, указывающих на заболевание, нет».
Все последующие дни Юдин часто заглядывал ко мне в кабинет. Он уже не чувствовал сердцебиения и радостно удивлялся этому. Правда, некоторое время его смущал термин «капельное сердце», но я разъяснила, что это определяет только форму и величину сердца, а не какую-нибудь болезнь. Хорошее питание, покой, укрепляющие нервную систему медикаменты сделали свое дело. У больного резко улучшился состав крови, он хорошо спал и чувствовал, — на этот раз правильно, — что выздоравливает.
Когда, наконец, мне удалось доказать Юдину, что состояние его здоровья, особенно сердца, ничего опасного не предвещает, остался один враг — самовнушение больного о дурной наследственности.
Еще в студенческие времена я познакомилась с идеалистическим учением Фрейда. Однако с самого начала моей практики «Психоанализ» Фрейда потерпел крах. Это было только началом дальнейших фрейдистских поражений. Они определялись почти каждодневно в общении с больными в самой обыкновенной амбулатории — диспансере, куда может зайти любой человек. Разве может быть жизненной теория, которая утверждает в человеке не любовь к жизни, а стремление к смерти, как этому учит Фрейд, уверяя, что «смыслом жизни является смерть», а воля человека находится во власти темных сексуальных инстинктов, одолевающих
К счастью для человеческого прогресса, Павлов опрокинул эти вредные для человека теории. Он доказал, что живым организмом управляют не «темные» инстинкты, а высшая нервная деятельность.
Теория Фрейда вредна и опасна, так как внушает больным и здоровым безысходность, предопределенность «темных» влечений.
Однако в то время, когда впервые обратился ко мне Юдин, я еще по-настоящему не понимала неправильной, вредной сущности фрейдизма. Тогда по существу у меня был только собственный, еще небольшой опыт практического врача. Но и он уже подсказывал мне, что в возникновении «психических ощущений» Юдина большую роль сыграл слабый тип нервной системы с тревожно-мнительным характером, еще более ослабевшим от неправильного воспитания и болезней. И в этом случае психотерапия помогла здоровью учителя.
Теперь, когда прошло много лет, стало понятно, что не следовало в мнительном человеке так наглядно искать «комплексы». Хорошо еще, что мне удалось нащупать правильное решение, которое помогло больному. Учитель выздоровел и, как мне было известно, после выписки из больницы женился на милой хорошей женщине.
Однажды в Большом театре во время антракта я обратила внимание на одну пару. Это оказался мой бывший больной Юдин с женой.
Я спустилась из бельэтажа в партер, чтобы выразить ему чувство радости.
Но произошло нечто странное. Посмотрев мне в лицо, Юдин не только не поздоровался со мной, но даже отвел глаза в сторону. Не поздоровалась и я.
Когда публика уселась на места, лицо Юдина выражало растерянность. Он несколько раз оглядывался по сторонам, видимо, искал меня. Его покой был нарушен. Может быть он раскаивался?
Неприятное чувство, вызванное этой встречей, долго не покидало меня. Неблагодарность всегда обижает. Но это было совсем другое. Он, видимо, не хотел снова переживать прошлое.
Вспомнился другой случай, происшедший в доме, где живет моя знакомая.
Многоэтажное здание — бывшая гостиница, с коридорной системой — вмещает около тысячи жильцов. Среди них недавно овдовевший инженер Н., химик одного крупного завода. От тяжелых переживаний и переутомления инженер заболел. Начались головные боли, бессонница, угнетенное настроение.
Ухаживать за ним было некому. Друзья поместили его в санаторное отделение нервно-психиатрической больницы. Месяца через два инженер вышел оттуда совершенно здоровым и вновь отдался любимой работе.
Инженеру приходилось по утрам, перед выходом на работу, и вечерами, когда он возвращался, самому готовить себе еду на коммунальной кухне. Так продолжалось и после возвращения из больницы. Но тут он с удивлением заметил, что прежняя доброжелательность к нему со стороны соседей сменилась откровенно враждебным отношением. Он не придавал этому серьезного значения, пока на кухне не разразился скандал. Одна из соседок на глазах инженера демонстративно переставила его чайник подальше от своей газовой конфорки, на которой поджаривалась колбаса. Инженер миролюбиво спросил, почему она так сделала?