Записки психопата
Шрифт:
А мне — …
31 мая
Ну, как это можно лежать в гробу? Так вот просто и лежать?
Хоть бы покрыли чем… А то ведь я выдать себя могу. Нечаянно дрогнет рука или… еще что-нибудь. Хорошо это лежать мертвому, ему и не стыдно, что он лежит. Да и рука у него не дрогнет… или еще что-нибудь.
А меня вроде как будто на смех положили. Положили и ждут, когда я разоблачу себя… Пошевелюсь или вздохну…
И глаза открыть нельзя… Откроешь — а
Мертвому, например, все позволяется… Мертвый может и с открытыми глазами лежать. Все равно не увидит никого… Ему кажется, наверное, что и на него никто не смотрит… Потому и не стыдно ему… И закрыть глаза — может… Даже полагается, чтобы мертвый в гробу все время глаза закрывал…
«Граждане! Если я посмотрю на вас — вы смеяться не будете?.. А?..»
Странно, почему все молчат… Думают, наверное, что я и в самом деле мертвый, а просто из себя строю этакого… разговорчивого… Как будто это очень мне интересно — откидывать перед ними коленца да потешать их…
«Граждане! А я все-таки открою! И глядеть на вас буду!..» Вам это даже интересно будет. Мертвый, а глядит… Хи-хи… В платочки будете фыркать. А потом пойдете и будете всем рассказывать: «Мертвый, а глядит…»
Ну, а теперь они и подавно будут говорить, что я умер: открыл глаза, а ничего не вижу. Совсем не так, как в темноте. Если в темноте приглядеться, так сначала увидишь просто контуры… А потом и самые лица разглядишь… Узнаешь тех, кого видел раньше… Моргнешь им или лягнешь ногой… А ведь здесь не только контуров — самой темноты… Самой темноты не видно.
Бывает, что человек проснулся, открыл глаза — а не видит… Но ведь это во сне так бывает… А ведь я и не думаю спать. Я же знаю, что на меня смотрят…
«Граждане! А что, если я на другой бок повернусь?.. И вообще — буду поворачиваться, песни революционные петь, кричать буду?.. Вы ведь тогда отвернетесь?.. Да?»
Смеются… Это они, наверное, над «революционными песнями» смеются… Зря я это сказал… Мне даже самому неловко. Нужно им было что-нибудь поумнее сказать, чтобы подумали: «Умный, а ведь в гробу лежит. Стало быть, умер».
А ведь это очень трудно. Лежать в гробу, чувствовать, что ты ослеп, — и умное говорить. Это очень трудно.
«Упокой, господи, душу новопреставленного раба твоего!.. Граждане! Вы не думайте, что я верую в бородатого бога! Бог всюду сущий и единый!..»
Вот, мол, какой я умненький.
«А все, что я говорил до сих пор, — вы тому не верьте. Все по незнанию, по недомыслию… Потому что непривычно мне здесь… В воздухе как будто кухонный запах. И смотрят все. Смотрят, а не говорят ничего. Страшно…»
Да мне и действительно страшно.
«Граждане! Если среди вас есть хоть один слепой — он поймет меня. Я ужасно люблю слепых! Я еще в детстве хотел, чтобы все были слепые, чтобы
Фу, какую я глупость сказал!..
Я даже чувствую, что начинаю краснеть. Странная у меня привычка! Когда я начинаю краснеть, то краснею все больше и больше. И уже никакой хладнокровностию себя остановить не умею…
Хоть бы покрыли чем… А то ведь могут подумать: «Притворщик, мертвые не краснеют». Ну, хоть бы саваном, что ли…
«Граждане! Вы бы уж покрыли меня, а то ведь я покраснел… так вы увидеть можете».
А под саваном и чихать позволяется.
«Так уж лучше не видеть меня… Со святыми упоко-о-ой…»
7 июня
«Матерь Божия!»
«Девственница Мария!»
«Богородица пресвятая!»
«Заступница-матушка!»
Триумвиров не нужно!
Ниспошли мне, что ниспосылала!
Убавь еще немного!
8 июня
Если вас оттесняют на исхоженный тротуар, держитесь правой стороны.
Если вы просветляетесь в мыслях — засоряйте свой разум.
Если вы чувствуете непреодолимую симпатию к находящейся в пределах земного вещи, уничтожьте ее.
Если это деньги — сожгите их.
Если это человек — толкните его под трамвай.
Если это дама — привяжите ее к стене и вбейте ей клин.
Убедите себя, что отвращение — самое естественное отношение к предмету и что на поверхности вашей планеты не должно быть ничего, к чему бы вы чувствовали влечение.
Убедите себя, что гораздо благороднее — мыслить представлениями об уже не существующем.
Если же стечение обстоятельств отрекомендуется вам Роковым для вас самих и вынудит вас покинуть земное, — уходите спокойно, с ясностью во взоре и в мыслях.
Уходя, гасите свет.
9 июня
Наверное, завтра меня свезут в сумасшедший дом… Все равно она ласковая… И у нее красивая грудь… Пшеницына тоже была такая… Обломову нравились локти… Он всегда смотрел на нее… Это помогает…
10 июня
«Э-э-эх, Венька, Венька! Хоть мне и горько признаться, а я в тебя потерял всякую веру.
В марте я просто-таки тобой восторгался, ожидал, что из тебя получится чуть ли не великий человек… В апреле как-то равнодушно к тебе относился, но все-таки надежды не терял…
А теперь… вообще махнул на тебя рукой… Гиблый ты человек, конченый… Я думал, ты бросишь пить, а оказалось наоборот… Ты еще больше пьешь… Да и обстановка здесь дикая, на тебя влияет… Ты же здесь просто задыхаешься, Венька!