Записки пьяного фельдшера, или О чем молчат души
Шрифт:
В моём же случае дело обстояло немного иначе: гинеколог прогнозировал роды на октябрь (определяют календарный срок родов в примерном диапазоне с погрешностью максимум в неделю), но выехали на вызов мы в сентябре. И мало того, что роды были шестыми, так и пациентка дождалась самого последнего момента, полагаясь на мнение гинеколога и напрочь забыв, что бывает такое явление, как роды преждевременные.
Вот из-за этих-то предубеждений скорая помощь была вызвана уже непосредственно во время родов, вследствие чего мы, конечно, опоздали…
– Андрей!!! – кричала мне в трубку диспетчер. – Вы где?!
– Подъезжаем, –
– Там сейчас фельдшер ФАПа (фельдшерско-акушерский пункт), она говорит, что пациентка уже рожает. Точнее, фактически родила, но она боится перерезать пуповину, будет ждать вас. Ты успеешь?
– Успею! – отвечал я, холодея. Если пуповина не будет перерезана, ребёнок может не сделать первый вдох. Так как именно пуповина поставляла ему кислород во время всей беременности, а, как известно, ко всему хорошему быстро привыкаешь. Это, конечно, редкость, обычно дети начинают дышать с ещё даже не перерезанной пуповиной, но на тот момент лишний риск был для меня неприемлем.
Если до этого момента мы просто мчались по скользкой от дождя дороге, то после звонка уже летели с риском для жизни.
В дом мы с Олей (это моя медсестра на ту смену) влетели невзирая на побочные преграды вроде попадающихся по дороге людей. Но на деле всё оказалось куда прозаичней: фельдшер ФАПа успешно приняла роды, а мы успешно перехватили у неё инициативу: провели полную обработку младенца фурацилином, перерезали пуповину, запеленали ребёнка (пеленала Оля, я бы, наверное, не смог, к своему стыду). И да, ребенок превосходно раздышался и дал всем об этом знать громким плачем, даже имея при себе целую пуповину.
Родилась девочка. Каролина. Два килограмма семьсот граммов. Что, конечно, маловато для новорожденного ребенка. Тем не менее, мы довезли и мать, и Каролину до больницы мегаполиса (за сорок километров) и сдали на руки врачам.
После передачи, сев в машину, мы долго не трогались. За сигаретой вскрылся факт, что у нас с Олей это первый принятый на дому ребёнок, и нам нашлось о чём помолчать.
Не знаю, как объяснить, но я чувствовал ответственность за Каролину. Наверное, потому что это была первая жизнь, которую я не отобрал, не продолжил, а именно подарил миру, и даже не я, а мы – без помощи Оли я бы сел на задницу, и мне не стыдно сейчас в этом признаться.
Но, как вы понимаете, книга не пишется за один день. На это уходит время, месяцы. И сейчас я стучу пальцами по клавиатуре и не знаю, как написать о том, что Каролина умерла, прожив всего два месяца.
Синдром внезапной детской смерти, он же СВДС. Явление непонятное, неизученное, не поддающееся логике.
Я поясню: до года абсолютно любой ребёнок рискует попасть под эти страшные четыре буквы. Почему? Никто не знает: все анализы в норме, предварительно никаких проблем, но во сне останавливается сердце. Без какой-либо патологии. Без каких-либо предварительных диагнозов, потому что даже на вскрытии организм абсолютно здоров и причин для остановки сердца нет. Просто так совпало. Судьба? Рок? Мы не знаем.
Признаюсь, я долгое время искал виноватых: фельдшера, наблюдающего ребёнка, мать, которая из-за своей многодетности была вынуждена спать вместе с Каролиной и могла случайно прижать
А если нет виновного, то вроде бы всё должно быть хорошо, но нет. Боюсь, что эта смерть – моё бремя на всё отмеренное мне время, потому как если некого винить, то по инерции винишь себя. И вроде как не за что, но так как это было что-то из ряда вон выходящее, то и ожидаешь чего-то хорошего, но не тут-то было. Это цепляет. Будь это десятый принятый мной ребёнок, я бы и бровью не повёл. Но она была первой, и это оставило след в душе. Навсегда.
И нет, я не боюсь ни суда, ни следствия по этому делу. Я знаю, что мы сделали всё правильно, просто так распорядилась судьба. Хоть я в неё и не верю.
Глава восьмая, судебная
Что касается суда, то я не в первый раз на нём бы присутствовал. Стоять возле трибуны и отвечать на вопросы прокурора для меня не в новинку: даже работая в тихом месте, порой приходится его посещать. Например, когда во время пьяной горячки один человек считает, что самый адекватный выход из положения – это пырнуть обидчика ножом. – Куршин Андрей Александрович, фельдшер выездной бригады, верно?
– Верно.
– Суд оповещает Вас, что в случае дачи ложных показаний по данному делу Вы будете привлечены к уголовной ответственности. Вы согласны?
– Согласен.
– Тогда приступим. Прокурор?
– Итак, двадцать второго июля на станцию скорой помощи поступил вызов, в котором сообщалось, что мужчина ударил ножом своего товарища, верно? – спросил меня прокурор, видимо, сознательно искажая ту информацию, которой на тот момент располагал.
– Не совсем так, – ответил я, подбирая слова для ответа на следующий, очевидный для нас обоих вопрос.
– Поясните, пожалуйста.
– Началось с того, – начал я, краем глаза наблюдая, как сразу три человека записывают за мной каждое слово, – что изначально, точнее, во время звонка в Службу скорой помощи, вызов звучал немного иначе. А именно: вызов был осуществлён соседями, которые пояснили, что к ним прибежала соседка в неадекватном от стресса состоянии и пояснила, что её сын ударил ножом её сожителя, что привело к обильной кровопотере последнего.
– Хорошо, далее.
– Далее диспетчером был уточнён адрес вызова и характер полученной пациентом травмы, о чём соседи по понятным причинам затруднялись ответить.
– Почему? – спросил меня прокурор. Далее я, пожалуй, не буду дополнять его вопросы излишними пояснениями, так как они по большому счёту стандартны и прописаны в протоколах.
– Потому что, как я говорил выше, соседка находилась в неадекватном состоянии, ко всему прочему от неё пахло алкоголем.
– Как скоро Вы выехали по данному вызову?
– Незамедлительно, – ответил я, не соврав.
Здесь я бы хотел опять взять паузу, чтобы немного углубить вас в тонкости работы скорой помощи. Особенно это касается любителей вопить о том, как долго к ним ехала бригада. Существует градация вызовов, а именно: неотложные (вызов принят диспетчером и должен быть передан бригаде в течение часа); срочные (то же самое, только в течение пятнадцати минут); экстренные (в течение четырёх минут).