Записки сахалинского таёжника
Шрифт:
— Я бы не отказался съесть кунджину!
— Да? А что бы ты, Олег, предпочёл: горбушу-серебрянку или вот эту кунджину?
— Естественно, горбушу! Кунджу я уже вчера ел, а горбушу пока в этом году не ел… Долго ещё идти?
— Около часу топать.
— Далеко за рыбой спускаться.
— Скоро рыба будет напротив устья нашего ручья.
— Да и на развилке будет много горбуши.
— Нам развилка не нужна, а если на то пошло, рыба поднимется до водопада, под которым я вчера рыбачил. Через водопад ей не пробраться.
— Да, по-моему, горбуша должна и в наш ручей идти.
— А куда
По пути подобрал посуду, сегодня в речке рыбы больше. Но, как и в прошлый раз, выше длинной ямы река чистая. В той яме уже с тропы можно определить, где самка, где самец. Десять дней назад здесь стояло гольное серебро. Даже на берегу в пойманной рыбе было невозможно отличить самку от самца. Пришли на место дислокации, на любимую яму браконьера. Рыбы в любимой яме хватает.
— Яма большая, здесь сачком неудобно рыбачить!
— Что ты, Олег, предлагаешь? Найти лучшую яму?
— Можно выше подняться, там небольшие ямы.
— Там, Санька, рыбы меньше, надо наоборот ниже пройтись, на чуть-чуть. Ты как, Тимоха, думаешь?
— Я думаю, сначала надо чайковского сделать, затем сочок привести в рабочий вид. Так что пошёл я за крючком, на нём древко классное.
— Да, правильно, костер нужен, — медведь здесь снова был. Рыбы-то поротой с тропы не видно.
— А её и на должно быть видно с тропы. Иди, Санька, сходи, посмотри!
— Я отсюда вижу, что нету рыбы.
— А, боишься? Правильно! Медведь где-нибудь рядом в кустах сидит, ждёт, когда же снова рыбы накидают. Он уже не ждёт массового хода горбуши, — он нас ждёт!
— Да ну, «рядом в кустах»! — Мурка бы его сразу учуяла. Ты собаку с собой забираешь?
— Чего? Ты, Саша, случайно, не дурак? Я через пятнадцать минут приду. И где ты видишь собаку? У Мурки где-то здесь рядышком есть любимая елка. У нас любимая яма, у нее любимая елка, — чем Мурка хуже нас? Наверное, выводок бельчат живёт поблизости, вот она и ходит на охоту. Не ссы, Саня, если тебя мишка начнёт грызть, Мурка услышит, прибежит и поможет мишке! Ладно, побежал я.
Пошёл вниз до места, где тропа снова подходит вплотную к реке, где совершил первый акт браконьерства на реке Анне. Если быть точным, то это был акт вандализма: загубить без толку столько хорошей, первосортной рыбы! Заглянул на яму. А вот здесь рыба кишит, одна на одной!..
Если, допустим, снова на перекате закрепить сеть, бросить в яму хотя бы пару булыжников, — сеть можно не догнать! Перешёл на правый берег, с лопухов вытащил крючок. Естественно, где лежала куча поротой первосортной рыбы, — уже давно чисто и опрятно, никаких следов, напоминающих об акте вандализма. Косолапые чисто работают!
Вылез на тропу, пошёл наверх. Здесь тропа идёт на подъём, в ельник, уходит от речки. Далеко впереди послышался оптимистичный звонкий лай! — Неужели на любимую яму пришёл медведь? Тогда почему криков не слышно? Нет, Мурка кричит ниже ямы, лай быстро приближается. Кого-то гонит по тропе прямо на хозяина.
Минута — и на тропе появляется мишка косолапый, быстро появляется. Чертова собака, да что бы тебе пусто было, да что бы ты
У парниши в руках крючок — это даже не рогатина. Да на большой скорости медведь снесёт охотника с рогатиной! К тому же не мелкий зверёк убегает от маленькой собачки — медведь килограмм надвести, черный. Первая мысль, промелькнувшая в голове: не заметит, сметёт с тропы! Не успел додумать и сообразить, что нужно делать резкую смётку влево (здесь крутой склон, внизу речка, не успел дойти до ельника), — собачка пригнала подарок.
Медведь, не добегая метров пятнадцать до человека, делает резкий поворот влево, его занесло от такого маневра. Глухо, утробно захрюкал, на махах понёсся в сопку, круша на своём пути погибший еловый подрост. Парниша как раз в этом месте брал древко на крючок. Треск стоит на всю округу, даже лай заглушил!
Зашёл в ельник, на первой попавшейся под ноги валежине закурил. В данном ельнике на тропе хватает низких «шлагбаумов»: от гнилого зимовья дорога не чищена, так что мишка летел по тропе с прыжками — бег с препятствиями! Было, выскочил на ровное чистое место, — на тропе появилось препятствие. Препятствие, так препятствие — человек! Да какой человек: хороший! Разумеется, для медведей, живущих на Анне, лучше Тимохи людей не существует: вон, дорогу какую сделал, да кормить стал!.
Здорово хватанул адреналина, — ух, чуть медведь не сбил! Испугался не медведя, а того, что зверь снесёт, сметёт с пути. Всё произошло за какие-то секунды. Быстренько покурил и чуть ли не бегом — на бивуак, ведь косолапый летел со стороны бивуака, — может, кого нечаянно подцепил, убегая. Ведь, когда пришли на место, — нутром учуял, что медведь где-то рядом, и сказал об этом. Знает повадки зверя, какой мишка ленивый и как быстро привыкает к дармовщине: нажрался рыбы и в полсотни метров отлёживается, переваривает белковую пищу. Это вам не трава — белковая пища, она тяжёлая. Любой зверь и человек не исключение — быстро привыкает к дармовщине…
Прибежал на бивуак, напарники сидят, спокойно чаи гоняют, беседы ведут.
— Вы никого не видели?
— Никого. А что, Тимоха, медведь? — спросил Саша, а остальные уставились на парнишу, ожидая отрицательного ответа.
— У вас такие лица стали, как будто здесь должен появиться ОМОН! Мурка на меня мишку выгнала, чуть не сбил меня. А я чуть в штаны не наделал. Думал, что от вас зверя гонит.
— Мы слышали лай, вон, выше немножко, в папоротнике гавкала. Думали, зверька какого мелкого нашла.
— Да не такого уж и мелкого, Олег! Даже совсем не мелкого зверька Мурка нашла, килограмм так на двести! — уселся чай пить. — Значить, медведь на гнилом зимовье ласты парил? Всё правильно! Зачем далеко отходить, скоро снова рыбы наловят. Кстати, внизу рыба кишит!..
— Пойдём вниз. А Мурка где?
— Погнала товарища в шубе на сопку, он теперь далеко, здесь появится только в сумерках. Но вы не расстраивайтесь: мишка здесь не один. Тут недалеко бегает малолетняя банда в составе трёх рыл. Их предводитель — молодой и дурной, однако. Вот этот мишка меня и обворовал в начале июля. Он острожный, до определенных границ.