Записки счастливого человека

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

«Записки счастливого человека» сначала были отрывным календарем. От этого замысла осталось деление каждой страницы пополам: одетое в парадную форму стихотворение наверху – лицевая сторона календаря, записи и выписки, проза и мнимая проза, пьеса

Шумана и карта звездного неба в августе на широте Москвы его обратная сторона, та, на которой в отрывных календарях моего детства помещались советы домохозяйкам и цитаты из классиков, рекомендации врача и новости науки. Правда, там все это было вперемешку, а у меня – хорошо темперировано. Не зря я – полвека уже – играю Баха. Потом «Записки» превратились в перекидной календарь. Настольный. На его страницах много свободного места. Милый читатель, не стесняйся, бери карандаш, пиши, чтобы не забыть: поздравить того-то, купить то-то, повидаться с тем-то. Я буду рада-радёшенька, если твоя жизнь встретится на этих страницах с моей. Особенно если твои заметки будут записками счастливого человека. Я люблю тебя. Всё. Ушла писать следующую книгу.

Целую, Вера.

Приснилось: папа выпустил книгу «Записки счастливого человека». Во сне прочитала её всю. Пятьсот страниц. На каждой было только пять слов: «Ушёл на рыбалку. Целую, Толя». Проснулась счастливой. Подумала: надо её издать. Сначала хотела сделать в точности как во сне – пятьсот страниц, пятьсот рыбалок. Потом решила расширить территорию счастья и пригласила к сотворчеству читателей моей странички в Facebook. Попросила следовать образцу «Ушёл/ушла туда-то. Целую, имярек». Собрала множество записок и вплела их в книгу. Спасибо, милые соавторы. Спасибо за название, папа. Можно я посвящу эту книгу тебе?

Время ремешком часовврезалось в запястье.Встреча стрелок. Ты готов,дегустатор счастья,откупорить новый год?Придерживай пробку,начинай обратный счёт,надрывай коробку,уверяй, что очень рад.Тостов нескладуха,поцелуи невпопад:в нос, в подбородок, в ухо.

На стене в гринрум —

список чужих вещей,

найденных хозяевами

после новогодней вечеринки:

жилетка (Коли Терентьева),

шарф (Вани Яропольского),

шапка (Франческо Бифано),

носки (Машеньки Ленцман),

пончо (Лизы Павловой),

щётка (Ромы Дубинникова),

зарядка для телефона (неведомо чья),

подарок на день рождения (Юры Делиева),

подарок на новый год (мой).

Яства на тарелки класть им,их рассаживать по парам.С новым годом, с новым счастьем —хорошо забытым старым!Бьют куранты – восемь, девять…Я пишу на клочке бумаги, поджигаюот свечи, обжигаю пальцы, бросаюнедогоревшую записку в бокалс шампанским, пью, давлюсь, глотаюс трудом, как таблетку, под рокотсалюта за окном заветное желанье:«Снова научиться делатьиз мечты воспоминанья». Новый год – новёхонький,с иголочки, вытряхнутойиз туфельки-лодочки,алой,с позолоченной каймой.Шар земной,ты —подкаблучникмой.Старая кокетка: «Какой из трёх моихподбородков нравится тебе больше?»Вот и я жила как все,бегу радабелкой-стрелкой

в колесециферблатав закольцованную дальмонорельса.Но сломался календарь.Перегрелся. догоняласпешилаи сует суетапод шумок превратиланекогдавникогданепреклонность уставаседина инженюне успелаусталавсё равно догонюЧистая тетрадь.Красная строка.Заново назватьраз и на векасолнечный морози ковры снегов.Как это звалосьраньше, до стихов?

«Сегодня

пришло в голову

дурацкое:

а до Пушкина

в мороз и солнце

день тоже

был чудесный

или ну норм,

день как день?»

Пост в Facebook Ольги БелогрудовойПёрышки, пух и прах —снег – не пойманных слов.На Воробьёвых горахбольше нет воробьёв.Поторопись, запишиих, синиц, снегирейв красную книгу души.Прямо сейчас. Скорей!

Лев Мышкин,

Воробьёвы Горы —

поединок

большого и маленького.

Маленькое побеждает —

большое

становится

милым.

Я – душа компании,прима вечеринки:подыграла арии,полистала снимки,деток приголубила,ночевать осталась, —в человеколюбиипопрактиковалась.

Слова в стихотворении – люди в переполненном лифте: тесно прижаты друг к другу, по-разному к этому относятся, лифт несётся (вверх? вниз?), двери открываются… Господи, где это мы? Или – не открываются. И мы кричим в переговорник:

– Спасите! Мы застряли в лифте!

И слышим из переговорника:

– Подумаешь, в лифте они застряли. Вся Москва в пробке стоит!

Ангелы допели.Увели овечек.В бедной колыбелиБогочеловечекгулит, дули крутит,пузыри пускает,будущее будит,грехи отпускает.Рождественская амнистия.Ангелы на снегу.Устами младенца истинаглаголет: агу, агу.Мадонна в старом халатике.Сыплется снежный прах.Блестит молоко галактикина неумелых устах.Среди зимы трескучеймне в ощущеньях данраскидистый плакучийразвесистый фонтан.Живой водою брызни,изольда изо льда!Нет вечности без жизни.Невечна мерзлота.