Записки школьницы
Шрифт:
— Ну, — опустился на стул Николай Лукич, — пошумим немного или совершим небольшую прогулку в средние века?
— Совершим! — засмеялись в классе.
Николай Лукич никогда не начинает урока, как другие учителя, а как-то незаметно от разговора о погоде, о школьных делах, с рассказа о том, что он только что видел на улице, переходит к рассказу о том, что было давным-давно, когда ещё и наших бабушек-то не было на свете.
И говорит он так, что его нельзя не слушать. Каждое слово Николай Лукич произносит ясно, будто вбивает в голову. Он никогда не заикается, не подбирает слова. Они сами так и текут,
Но сегодня не было в классе ни тишины, ни обычного интереса к уроку. Николай Лукич и сам заметил скоро, что слушают его «в пол-уха».
— Что-нибудь случилось? — спросил он. — Почему сегодня так рассеянны благородные рыцари и дамы?
Мы засмеялись. И как-то сразу наладилось всё по- прежнему в классе. Таня Жигалова сказала:
— Мы так переживаем, Николай Лукич… Поездку в Москву переживаем… То есть не поездку даже, а полёт… На «ТУ-104»! — И рассказала всё о подарке Тупоркова.
Николай Лукич сказал, что он сочувствует нам, и обещал помочь отличникам по истории подтянуться по другим предметам.
Всё как будто шло хорошо. Но многих ребят смущала история с запахом мудрости. Ведь нашей пятёрке могли простить испорченное платье, если мы сами честно признаемся директору и сами же уплатим Лийке стоимость платья, но если директор сам узнает, что это наша работа, — мы получим тогда по четвёрке за поведение, и, кроме того, Пафнутий будет презирать нас за бесчестность и трусость.
Вот если бы мы знали наверняка, что наше признание не подведёт класс, пятёрка отважных сегодня же пошла бы и призналась во всём. Ну, а вдруг наше признание повредит классу?
Пыжик предложил сегодня Лийке деньги за испорченное платье, но Бегичева повела гордо носом и сказала, что её родители могут купить Пыжику несколько костюмов и что. они не крохоборы, чтобы из-за какого-то платья поднимать историю.
— Меня, — сказала Лийка, — возмущает только ваше поведение. Как блудливые кошки ведёте себя! Боитесь признаться! — Она повела носом и, подумав, сказала: — Впрочем, ваше признание сейчас будет слишком дорого стоить классу… Я не о себе говорю… Я-то и сама могу слетать в Москву, но тут же товарищество.
И зачем только мы придумали запах мудрости?
3 октября
Запишу странный сон, который мне снится теперь чуть не каждую ночь.
То я бегу куда-то по зелёному лугу, то взбираюсь на высокую гору, а за мною мчатся папа, мама, директор, Бомба, Таня Жигалова и отважные. И все они кричат, свистят, гукают:
— Куда? Куда?
А я никак не могу убежать, потому что дорогу перегораживают заборы. Хлопая досками, они гремят деревянными голосами:
— Куда? Куда?
Потом меня настигают,
А директор стоит и смеётся.
— Так, так её, — говорит он. — Если не желает ехать в Москву — к чему ей зубы?
И ведь не просто же снится такое. Человек переживает разные неприятности, вот ему и снится неприятное. У нас в классе переживают сейчас приятности и неприятности и девочки и мальчишки, потому что каждый болеет теперь не только за себя, но и за всех, за весь класс.
Раньше получит человек двойку и мучается самостоятельно. И никто, кроме родителей, учителей и пионерской организации, не подумает вмешаться в личное дело двоечника. Получил и получил. Кому какое дело? А теперь любая двойка весь класс с ума сводит. И всё потому только, что ребята хотят лететь в Москву. На «ТУ-104».
Раньше как было? Кто учится всех лучше, того и премируют. Если ты отличник-получай грамоту или книжку. А если ты отличник среди отличников, первый среди первых — тогда о тебе напишут в стенгазете, а иногда даже в настоящей газете появится твой портрет. Даже в кино и по телевизору можно было надеяться выступить, если попадёшь под руку кинооператору. И ходит, бывало, такой прославленный отличник, как заслуженный генерал учёбы, с ним беседуют корреспонденты, снимают фотографы и кинооператоры, а он рассказывает всем, почему считается самым умным.
А теперь такое творится, что не понять даже, где обязанности родителей и где товарищество и дружба. Каждый не только сам стал учиться, но пытается ещё и других учить.
Раньше мало кто интересовался «чужими» отметками. Ну, получил пятёрку и кушай её на здоровье. Единица? Не унывай! А теперь пятёрку получишь — весь класс аплодирует, чуть ли не кричит «бис», «браво». За двойку же так пилят, что мальчишки даже лезут драться с нами, когда мы их воспитываем.
Весь класс кипит и бурлит, как вода в котле. Учиться стало гораздо интереснее, чем раньше. Ведь сейчас отвечаешь не только за себя и не только перед учителем, не за всех и перед всеми.
Сегодня Славка схватил тройку по географии. Ну, если бы по геометрии или по алгебре — не обидно было, А по такому лёгкому предмету, как география, получить тройку — настоящее безобразие.
Конечно, весь класс навалился на него, и все начали так прорабатывать Славку, что он покрылся потом.
— Ладно уж, — запыхтел Славка. — Разговору сколько. Нарочно, что ли, я получил тройку? Какое мне от неё удовольствие? Орёте, будто сам не знаю, что пятёрку получить лучше.
— Понимаешь ты, — закричала Дюймовочка, — мы же на седьмом месте в школе, а получи ты четвёрку, мы бы вышли на шестое, а потом на пятое, потом на четвёртое, а там до первого места рукой подать.
— Просто не рассчитал немного, — оправдывался Славка. — Меня же совсем недавно вызывали, ну, я и подумал: «Теперь, думаю, не скоро вызовут…» Ну, и пошли мы с Димкой…
— Куда пошли? — спросила Валя.
— Куда, куда, ясно куда… На охоту пошли. Куда ещё ходят с мелкокалиберкой? Обновить-то надо её или не надо? Ну вот и пошли. Летают же…
— Кто летает? — строго спросила Нина.
— Зайцы, — огрызнулся Славка. — Вредители летают. Вот кто! Вороны!
— Ну и что? — поинтересовался Бомба. — Убил хоть одну?