Записки школьницы
Шрифт:
Он плеснул на лицо пригоршню воды, высоко поднял руки к небу:
— О великое Провидение! Моряки бригантины «Стелла Полярис» обещают тебе отныне не прикасаться к рому и виски в течение трёх лет.
Нина Станцель тоже брызнула на себя водою и, не вытирая слёзы благодарности, тоже подняла руки вверх:
— Клянусь не убивать никого по святым пятницам! Отныне и присно, алиллуия, алиллуия, алиллуия!
Мы все побрызгались немножко, чтобы у всех на глазах были слезы благодарности, после чего вытащили лодку на материк и начали отливать из неё воду.
Пока
— Весло!.. Ой, весло поплыло!
Как оно ухитрилось пуститься в самостоятельное плавание, никто не понял, но всем стало ясно, что с одним веслом нам ни за что не вернуться на берег, а придётся остаться на необитаемом острове, потому что мы и с двумя-то вёслами перемокли все.
— Полундра! — прошептал Пыжик. Не спуская глаз с уплывающего весла, он начал поспешно стаскивать штаны. Стянув проворно рубашку через голову, поддернув трусики и крикнув: «Старый пират плавал, как молодой кашалот», — Пыжик кинулся, взбучив столб брызг, в морские глубины.
Не раздумывая долго, следом за ним бросился, коротко тявкнув, Джульбарс. И оба поплыли наперегонки к веслу.
Пыжик первым схватил весло, но Джульбарс решил, кажется, что Пыжик напрасно вмешивается в собачьи дела.
Мотнув головою, Джульбарс схватил весло зубами, потянул к себе, угрожающе рыча на Пыжика.
— Пусти, уродина! — закричал Пыжик, вырывая весло из пасти Джульбарса.
Валя пожала плечами:
— Не понимаю, за что он оскорбляет Джульбарса. Он же хочет помочь ему.
— Ничего не помочь! — сказала Марго. — Он только мешает человеку. Уж очень много он воображает о себе, твой Джульбарс.
Борьба за честь спасения весла становилась нешуточной.
— Куда тянешь, дура собачья? — кричал Пыжик. — Пусти! Слышишь? Кому говорю?
А Джульбарс и не подозревал даже, что он должен уступить свою собачью обязанность Пыжику. Ловко перехватив весло зубами, он победоносно вздёрнул хвост над водою и поплыл с веслом к берегу, посматривая то вправо, то влево.
— Отдай! — настигал брассом Джульбарса Пыжик.
Но мы на берегу сразу оценили всю серьёзность положения. Ведь Джульбарс мог плыть и к нам, и к причалу. Ему даже выгоднее было бы доставить весло на большую землю, так как в эту минуту она была расположена к нему гораздо ближе, чем остров.
— Не пугай! Не пугай Джульбарса! — закричали мы и самыми подхалимскими голосами стали кричать наперебой: — Сюда, Джульбарсик! Сюда, собачка! Колбаски дадим! Косточку! Мы здесь, мы здесь, Джульбарсик.
Конечно, никаких косточек, никакой колбаски у нас не было, но откуда же мог знать Джульбарс, что мы его обманываем?
Он подплыл с веслом в зубах к острову, а когда Валя взяла весло, выскочил на берег, отряхнулся и начал лаять на подплывающего Пыжика.
Пыжик вылез из воды злой, как не знаю кто.
— Если не уложимся в полчаса, — сказал он, — пусть Джульбарс сам тогда платит за прокат лодки. — Посмотрев на нас, он закричал: — А вы-то что стоите? Денег нет, чтобы платить за прокат, а выстроились, как миллионеры на прогулке. Давайте же, ребята, давайте. Времени же у нас в обрез.
Фу, устала как! Больше не могу писать. Короче говоря, — продолжение следует. Завтра!
1 сентября
Весь день — сплошные улыбки, цветы,
Были, конечно, уроки, но… кто же не знает, как трудно слушать внимательно после летних каникул.
Пыжик, увидев меня, оскалил зубы, засмеялся:
— Ну, как Нептун? Не пишет?
Да, Нептун. А я ещё не всё рассказала о нём. Попробую закончить его историю!
Значит, так.
Пришвартовались мы у необитаемого острова, а так как он был расположен на такой широте и долготе, что через всю его территорию можно было переплюнуть как с севера на юг, так и с востока на запад, отыскать берёзовый кол было не трудным делом. Кол мы выдернули и, раскопав землю под ним, нашли бутылку, а в ней записку:
«Не торопитесь, но и не медлите. Вы уже у цели. Ещё одно усилие — и ключи перейдут вам в руки!..»
— Стойте, стойте, какие ключи? — спросила Нина.
— Какие, какие?! Неужели непонятно? Ключи к спасению чести, — нахмурился Пыжик. — Но давайте не будем перебивать. Где я остановился? Ага. Вот…
«Смело идите к памятнику Зои Космодемьянской. Когда подойдёте к памятнику, встаньте лицом к большому пруду, спиною — в сторону памятника Матросову, потом поверните головы на два румба вправо. Вы увидите справа от себя заросли кустарника. Вот тут-то, в двух шагах от парковой дорожки, в самых зарослях кустарника, ищите медную пуговицу. Возьмите её в правую руку. За пуговицей потянется тонкий шнурок. Не удивляйтесь, а тяните его до тех пор, пока не вытянете из земли вокарудотс, а также ценную премию за ваши усилия…
Привет! Нептун — гроза морей и четыре бороды».
— Что такое вокарудотс? — спросила Инночка.
— Что, что? — усмехнулся Пыжик. — Самый обыкновенный вокарудотс. Ну, да это слишком долго объяснять… Достанем его из-под земли — вокарудотс, — тогда ты и сама увидишь, что это такое… И давайте, ребята, без глупых вопросов… Короче говоря, плывём сдавать лодку.
Мы пришвартовались мокрые-премокрые, и каждый из нас изображал на берегу петергофский фонтан, — так обильно стекала со всех вода.
Марго предложила пойти на пляж, чтобы обсушиться немного на солнышке, но Пыжик криво усмехнулся:
— Трижды ха-ха! Первоклашки мы, что ли?… Как это поётся? Солнце, воздух и вода нам полезны завсегда! Закаляйся, как сталь!
Марго поспешила согласиться.
— Я лично не против, — забормотала она. — Мне так приятно даже… Холодит и… вообще. Я за вас, Пыжик… беспокоюсь… Как бы вам не простудиться…
Что за чудесный день сопровождал экспедицию!
Солнце освещало тенистые аллеи, чтобы нам удобнее было шагать по ним; облака плыли над нами, как бы желая проводить нас и посмотреть, чем кончится экспедиция; шпалеры кустарников и деревьев, покрытых весёлым, зелёным пухом, стояли по сторонам, как солдаты при встрече королей, президентов и министров. В нежной клейкой листве парка возились ошалевшие от весеннего воздуха суматошливые воробьи, и они чирикали так, как могут чирикать только одни ленинградские воробьи, которые выполняют в парках Ленинграда обязанности соловьёв и других приличных птиц. Подсвистывая воробьям, тёплый ветер шевелил опушённые клейкою листвою кроны деревьев, ерошил зеркало прудов; вода в них искрилась под солнцем живой, сверкающей чешуёй.