Записки солдата
Шрифт:
В конце сентября — начале октября полк снова погрузили в вагоны и по железной дороге направили в Дагестан. Прибыли в Порт-Петровск (Махачкала), а оттуда направились в Темир-Хан-Шуру. Из-за большой крутизны и изгибов железной дороги к паровозу цепляли только по шесть — восемь вагонов.
Пулеметная команда разместилась в здании бывшей женской гимназии. Темир-Хан-Шура (теперь Буйнакск) — маленький городок, но он был административным центром Дагестана. Здесь наш полк пополнили кубанцами и бывшими «зелеными».
Кстати, о гимназии. Здесь была хорошая библиотека, и я впервые прочитал «Войну и мир» Толстого. Затем
Вторым событием в Темир-Хан-Шуре было то, что ко мне в пулеметную команду впервые прибыл политрук. Фамилии его теперь не помню. До революции он работал приказчиком на каком-то рыбном промысле в Астрахани. После — администратором там же. Добровольно ушел в Красную Армию. Между нами как-то сразу возникли натянутые отношения. Но военная служба есть служба, нравится товарищ или нет, а приказ надо выполнять. После первого боя политрука перевели в стрелковую роту, и я потерял его из виду.
Наш полк состоял из двух батальонов. В 1-м батальоне было 350—400 человек, во 2-м — 200—250. Полковая артиллерия — четыре орудия, пулеметная команда — восемнадцать — двадцать станковых пулеметов. Конная разведка — шестьдесят — восемьдесят человек.
В начале октября были получены тревожные сведения из крепости Гуниб, которая находится в 115—120 километрах от Темир-Хан-Шуры, в глубине Кавказских гор. Через два-три дня в район Гуниба выступил 1-й батальон под командованием Бугрова. Батальон усилили двумя полковыми орудиями и восемью станковыми пулеметами. С пулеметчиками уехал мой помощник Каверин. Батальон благополучно прибыл в Гуниб, по пути были лишь небольшие стычки с повстанцами. Комбат проинформировал по телеграфу командование полка о положении в районе. Одновременно просил ускорить высылку продовольствия, так как на месте обеспечить им батальон нет возможности.
Вскоре под охраной конной разведки в Гуниб направили продовольствие и фураж. Из Гуниба навстречу транспорту выслали роту. Она и приняла транспорт. Конная разведка вернулась в Темир-Хан-Шуру. Но на следующий день из Гуниба получили неприятное сообщение: между аулом Хаджал-Махи и Георгиевским мостом, на последнем переходе к Гунибу, роту охраны разбили и продовольствие отняли. В Гунибе батальон находится на осадном положении.
Девятого или десятого октября из Темир-Хан-Шуры выступил 2-й батальон и все остальные службы полка. Через аулы Дженгутай, Урма и до Левашей мы прошли без боя. Но в ауле Леваши нас встретили враждебно.
Староста аула предложил разместить людей на ночь по домам. Но командование отказалось. Полк расположился в двух дворах на окраине аула и на каком-то пустыре. Часть пехоты и пулеметов расположили вокруг транспорта. Орудия сняли с передков. Все приготовили к бою. Ночь прошла в тревоге и почти без сна.
На предпоследнем переходе между Левашами и Хаджал-Махи нас несколько раз обстреливали с гор, но до аула дошли более-менее благополучно. Сильные бои развернулись по выходе из Хаджал-Махи и особенно у бывшей почтовой станции Салтынская.
Расстояние между Салтынской и Гунибом около пятнадцати километров, но путь нам преграждали Гергебильские горы с малодоступными вершинами, на которых засели повстанцы
В ущелье через реку переброшен железобетонный крытый мост, который называется Георгиевским или Салтынским. У моста шоссе раздваивается. Одна дорога идет через мост в аул Карадах и дальше в крепость Хунзах, а вторая — по левому берегу в крепость Гуниб.
Но вершины Гергебильского хребта и мост заняты повстанцами. Противник обстреливает нас из пулеметов и винтовок. Подо мной уже убили лошадь. Бой затянулся до самой ночи. Мост, в целях его сохранности, обстреливает наша артиллерия только шрапнелью. С наступлением темноты мост взяли и ночью прибыли в Гуниб, освободив наш 1-й батальон от осады.
Река Каракойсу очень быстрая, как и все горные реки. Она почти на всем своем протяжении скрыта в глубоких горных ущельях, а в районе Гуниба выходит на низкое плато и образует брод для проезда в крепость транспорта и перехода пешеходов. Здесь стояла водяная мельница, которая молола для нас зерно.
В 20-х числах октября в Гуниб прибыл один батальон 285-го полка 32-й стрелковой дивизии. Штаб самой дивизии разместился в Темир-Хан-Шуре, а полки — в аулах. Наш полк перешел в подчинение 32-й дивизии, которой командовал Александр Иванович Тодорский.
Восстание в Дагестане возглавили некий «имам» Гацинский и белый полковник Алиханов, а политической ширмой был присланный из Турции внук Шамиля Саид-Бей.
Бои с повстанцами Гацинского и Алиханова вокруг Гуниба шли до второй половины декабря. Сначала мы занимали аулы Леваши, Хаджал-Махи, Карадах, Кула, Бацада, Унти, Чох, Шалани и особо памятный Ругуджа.
Аул Бацада находится в восьми — десяти километрах от Гуниба в горной местности. К нему через реку Каракойсу проходит единственная тропа. В аул мы пробирались пешком. Пулеметы и патроны везли на ишаках. Тропа настолько узка, местами так крута и проходит по каменным выступам над такими обрывами, что мы зачастую передвигались на четвереньках, а еще более опасные места переползали по-пластунски. Местные же джигиты на своих кавказских красавцах конях по таким тропам проезжали смело, даже рысью.
В некоторых аулах улиц совсем нет, и издали кажется, что дома расположены в беспорядке. Но это не так. Такие аулы, как Чох, Бацада, застроены пирамидально на склонах гор, и их панорама очень красивая. В каждом доме есть свой подъезд и двор. Стены каменные, а многие врублены в скалу. Крыши плоские, глинобитные с незначительным покатом в одну сторону и плотно укатаны. На крышах кроме людей часто можно видеть домашних животных.
Почти каждый дом состоит из двух частей: зимней с камином в стене или железной печкой и летней террасы. Летняя половина дома имеет только три стены. С южной стороны ничего нет. На этой террасе семья и проводит большую часть дня.