Записки ущербного фуили

Кларк Брайан

Ограниченность органов речи... Ограниченность звуковоспроизведения... Ограниченность в технике...

Ограниченность, ограниченность, ограниченность...

Тогда-то и возник зародыш идеи".

Джефри пришел к представлению о людях как о "мыслящих животных" в такой же степени для защиты своих соотечественников от катастрофического шока, как и для того, чтобы иметь повод привести двух из трех прилетевших странных созданий на Станцию фуили. Гордость заставляет меня признать, что начало Контакта не назовешь удачным с точки зрения нас, людей, но очевидно, что у Джефри выбора практически не было. Тот факт, что он выжил после потрясения, еще не гарантировал благополучного исхода

для его народа в целом. Слишком глубоко коренилась вера в уникальность фуили; ее не воспитывали - ее наследовали как органическую часть психики. Она была заложена в биологии фуили! Представьте извращенность мышления, которое допускает существование животных, строящих космические корабли, - и, возможно, вам будет легче оценить глубину этой веры. Чтобы поверить в разумность людей, фуили надо сломать свой генотип. Так сразу же встала проблема. И вот что мне хочется спросить: ради Контакта с инопланетным Разумом готовы ли люди изменить свою биологию, лишиться какого-либо из пяти чувств? Например, обоняния, осязания, слуха? А Джефри лишился, и какого! Эмпатии! Только сейчас перед нами в полной мере встает вся трагедия и величие этого фуили. Впрочем, я забегаю вперед.

Д.М.

"Через три дня человек-Барри и человек-Кэтрин полетели со мной на Станцию; человек по имени Курт остался на корабле. Как было условлено со Станцией, нас ждал пустой наземный экипаж, и я сразу же отвез гостей к отведенному им зданию. Никто нас не встречал, никто не попадался навстречу - об этом позаботились, чтобы не травмировать сотрудников Станции.

На людей произвели впечатление размеры Станции. Они недоумевали, что не обнаружили ничего с орбиты, хотя и признались, что их основное внимание было направлено на артефакты, из-за которых они, собственно, и прилетели на Крикун. Но обнаружить Станцию с орбиты трудно - я указал на мерцающую дымку, полусферой нависшую над Станцией.

– Песок и пыль обволакивают защитное поле, - объяснил я на их языке. Смягчает очертания. Сверху незаметно.

– То есть это не маскировка?

– От кого нам маскироваться? Мы одни во Вселенной. Мы прикрыли Станцию от излучений Звезды.

Почему я сказал - "мы одни во Вселенной", хотя к тому времени уже ясно видел и осознавал, что это не так? Не знаю. Думаю - машинально. Слишком долго я повторял эту фразу и думал о ней до встречи с людьми. Собственно, и думать особенно над этим не требовалось - с этой мыслью я родился, как и каждый фуили, я ее знал уже в первый день своего существования, еще до первого своего слова. Это убеждение всегда было в моем сознании. Вот почему я сказал - "мы одни во Вселенной".

Люди не обратили на эти слова никакого внимания или сделали вид, что не обратили. Сейчас, вспоминая тот день, я благодарен им за это. Насколько помню, больше такой оговорки я не допускал.

Легкости, с какой я говорил на земном языке, удивляться не следует. Человеческий язык примитивен, и менее чем за два дня я с помощью Компьютерного Ядра без труда ознакомился со значением большинства слов. К сожалению, вряд ли люди смогут овладеть речью фуили. И дело не только в том, что гортань человека к ней не приспособлена и несовершенно его ухо. Ум новорожденного человека абсолютно чист, все приходится постигать с нуля, он лишен возможности питаться из резервуара инстинктивного знания, которым располагает каждый молодой фуили.

Первый на Планете пришел, когда мы разгрузились. Он должен был определить режим - изолировать ли незнакомцев полностью или открыть им доступ к Станции и ее персоналу. Хотя сам он принял созданный мной образ людей как "животных, использующих орудия", однако не было никакой уверенности, что все остальные смогут принять эту ослабленную,

но тем не менее возмущающую рассудок идею - принять и остаться в здравом уме.

Я знал, что перед тем как зайти, Аверпонекатупенавизис предварительно наблюдал некоторое время за людьми. И все же в его поведении сквозила напряженность. Войдя, он остановился в дальнем конце помещения, устремив взгляд скорее на меня, чем на гостей. Первый уже знал об их ограниченных речевых способностях, так что не оскорбился и не прекратил Контакт, услышав уменьшительное имя "Аври". Он также был знаком со всей информацией, что я ввел в Компьютерное Ядро, и мог общаться с людьми самостоятельно. Однако во время разговора с ними глаза его были прикованы ко мне.

– Меня называют Первым, потому что я Первый Среди Равных, - сказал он людям.
– Мой долг - указывать путь".

У фуили странная иерархическая система. Хотя существует Элита наследственный правящий класс, куда входит менее одного процента населения, - нет ничего похожего на формальные выборы лидера, как мы это понимаем. Зато есть инстинкт - в любой ситуации, затрагивающей группу, общую волю выражать через кого-то одного. У фуили поразительно развито чувство эмпатии, проникновение в психологию собеседника, и порой это чувство достигает даже нас, людей.

Д.М.

"Тяжело было всем, и все же людям, думаю, несколько легче. Они всегда допускали возможность существования во Вселенной иного Разума, так что были скорее возбуждены, чем растеряны. А для нас, фуили, само существование человеческого рода грозило уничтожающим кризисом. На плечи Аверпонекатупенавизиса легло свинцовое бремя, и он был вынужден нести его в одиночку по естественному праву Первого. Наблюдая и слушая, я пытался помочь ему, но практически безрезультатно. Усталость и невероятные события предшествующих дней, решил я, сказались на моих эмпатических способностях. Это временно, уход способностей бывает на несколько десятков минут, это пройдет.

– Как называется ваша планета?

– Земля.

– Люди там доминирующий вид?

– Да.

– Как давно вы вышли в Космос?

– Около трехсот лет назад.

– Но это всего лишь...
– Аверпонекатупенавизис повернулся ко мне. Джефапроникитафреказанзис, три их столетия - все равно что вчера. Может ли семечко за день превратиться в лес?

– Спросите, когда они построили первый межзвездный корабль, - предложил я. Это было жестоко, но, по моему глубокому убеждению, необходимо.

– Пятьдесят лет назад, - последовал ответ человека-Кэтрин.

Аверпонекатупенавизис в возбуждении вышел в соседнее помещение и позвал меня. Все черты его лица выражали сильнейшее волнение, смешанное с растерянностью.

– Не могу поверить собственным ушам! И все же существа эти говорят правду, я знаю!

– Вы уверены?

Он посмотрел на меня с удивлением.

– Разумеется! Я ощущаю это безошибочно. Разве ты не чувствуешь их психологию? Они говорят правду.

Только в этот миг я окончательно понял, какой чудовищной ценой удалось мне приспособиться к людям, как дорого стоили мне те два часа, что я пролежал, выражаясь земным термином, без сознания.

Я утратил способность понимать окружающих без слов.

Я - ущербный фуили. Таким меня сделали люди! Я никогда не стану таким фуили, как все.

Аверпонекатупенавизис был обеспокоен. Беспокойство сквозило в его речи и облике, выражалось в том, как он сжимал челюсти, поднимал руки. Но самых главных признаков беспокойства - тех, что незримо передаются от мозга к мозгу, - не было. Слова Первого подтвердили мои самые страшные опасения.

– Джефапроникитафреказанзис, я тебя не воспринимаю, тебя словно нет. Что случилось с тобой?