Записки юного боцмана
Шрифт:
Но, хрен с ней, с медалью, спасибо, что не расстреляли!
Как я закончил флотскую партшколу
В СССР существовала система партийных школ (напомню, что тогда партия была одна-единственная — направляющая, руководящая и всё регулирующая, впрочем, как примерно и сейчас): от Высшей школы при ЦК КПСС, к республиканским, областным и даже районным (наверное), были они и в армии, и на флоте. Эдакая иерархическая структура-медресе как для начинающих коммунистических демагогов, так и для уже матерых членов с задачей доведения их до академического уровня. Но рассказ мой вовсе не о них, а о том, как я однажды сдавал выпускной экзамен в такой партшколе за другого человека по чужому военному билету.
70-е годы, Северный флот, г.
А вот один здоровенный узбек, тоже поначалу не понимавший по-русски — тот быстро понял, что к чему, получил прозвище «Беломора» (за пристрастие к курению) и был зачислен в трюмные машинисты. Это так громко звучит, а на самом деле это уборщик-универсал со знанием где какие вентили и клапана расположены и в какую сторону их крутить.
Всей командой заправлял главстаршина по фамилии Вовк (офицеров мы практически не видели, им было не до нас). Натуральный бандеровец с Западной Украины, но дисциплину в команде он держал в пределах разумного, понимая разницу между уставом и реальной жизнью и не выделывался, где не надо. В-общем, местный авторитет.
Я особо сдружился с дизелистом по прозвищу Малыш (там у всех были клички — позывные по- нынешнему), что к нему прилипло от фамилии, так-то он был обычного формата. Малыш был старшиной 2-й статьи, командир отделения дизелистов. Для справки: основная машина у нас была — паровая турбина на мазуте, дававшая электричество и тепло, а огромный дизель был аварийный, то есть, на случай поломки турбины. Правда, в отделении дизелистов кроме Малыша был всего лишь один-единственный матрос-первогодок, или же «карась» по-нашему. С этим карасём Малыш носился как с родным сыном, не давая его в обиду другим годкам (годок — это «дед» по сухопутному), потому что через полгода — к малышевому дембилю — этот карась должен был полностью заменить его у дизеля и также натаскивать следующего матросика — уже своего подчиненного.
Так вот, этот с виду ничем особо не примечательный Малыш — скромный, тихий, отличный специалист, к тому же попавший на флот после техникума — имел все же свой «скелет в шкафу», если можно так выразиться. Этот тихоня на самом деле был полон скрытых амбиций, прорезавшихся в нем уже в юные годы: будучи матросом первого года службы он умудрился стать кандидатом в члены КПСС — редкий случай для 70-х годов. Наверное, он начал стучаться в эти золочёные двери еще в техникуме, а тут просто добил своей настойчивостью местных политработников, или, что еще вернее, попал под очередную кампанию по вовлечению в партию военнослужащих-срочников. Как бы там ни было, этот пацан сызмальства метил далеко и высоко: ну какому ещё нормальному юнцу взбредет в голову связываться с КПСС?! И без неё вездесущего и практически обязательного комсомола всем хватало «выше крыши».
Поясню. Членство в КПСС во время трехлетней службы на флоте носителю этого гордого звания особо ничего не даёт, а вот после… Имея за плечами техникум, срочную службу и заветную краснокожую корочку члена КПСС, её обладатель мог с пинка открывать двери приёмных комиссий практически
Все студенческие годы такого Малыша будут пестовать заботливые дяди и тёти из парткомов и месткомов, продвигая еще дальше и выше по своим лестницам. Он непременно станет секретарём комитета комсомола курса, факультета, института, или замом предпрофкома, ещё его обязательно кооптируют в члены парткома (по квоте райкома для партийной молодёжи). А вот в аудиториях и лабораториях сокурсники его больше не увидят, а только с трибун собраний и конференций, зачетку почтенные профессора будут ему заполнять даже без появления в деканате. Не исключено, что с годик он так «проучится» по обмену в какой-нибудь стране из социалистического лагеря.
Но даже не в счастливых студенческих годах настоящее счастье. Основная цель таких «Малышей» — это последующее десантирование в партийные или советские органы, а в идеале в КГБ. Советская номенклатура — это отдельная песня, но мы не о ней.
Чтобы упасть с размаху во весь этот шоколад Малышу в его глобальном плане не хватало вишенки на торте — свидетельства об окончании партийной школы, с помощью которого его карьерный трамплин превращался бы вообще в катапульту. У нас в военном городке при Доме офицеров флота (ДОФ) как раз и функционировало такое учебное заведение. И Малыш, естественно, её нашел, влез туда как кандидат в члены КПСС и его затем беспрекословно отпускали в увольнительную на это святое дело, на эти дурацкие семинары и лекции (обучение заочное). Всё было весело и хорошо, пока не подошла пора выпускного экзамена с вручением диплома-удостоверения.
Вот тут Малыш немного сдулся по причине полной неспособности к внятному изложению любой мысли, особенно марксистско-ленинской, и предстоящего экзамена он опасался похлеще нашего зубного врача. Но для чего еще нужны друзья? — на счастье Малыша у него нашелся тогда козырь в рукаве — в моем лице.
Теперь обо мне, но кратко, ибо краткость — моя родная сестра. Трепаться на марксистко-ленинском сленге я наловчился с рождения: моя родная бабка была ветераном КПСС еще со времен ВКП(б) и мало того, она, будучи судьёй на районе, выписывала соответствующие издания, по которым я учился читать. Особенно мне нравился журнал «Советская милиция», так как в нем печатались детективы с продолжением и комиксы-загадки с инспектором Варнике — наравне с «Мурзилкой» это были мои настольные книги. Так что уже к окончанию школы я вполне владел приёмами коммунистической казуистики, начётничества, формализма и дидактики, понимая в чем примат исторического материализма перед диалектическим. «Краткий курс истории ВКП(б)» и я были как близнецы-братья.
И вот что еще мне пошло в «профит» в связи с вышеизложенным. На нашем корабле, как и в любой другой воинской части ВС СССР по понедельникам проходили обязательные партполитзанятия, где военнослужащим пытались вдалбливать в головы основы марксизма-ленинизма и общую политику партии и правительства. Занятия должен был вести наш интендант-старлей — выпускник Вольского среднего училища тыла, отчего он никаких карьерных перспектив не ожидал, но ему, судя по его всегда довольной роже, вполне хватало хлопот по снабжению продовольствием атомной подводной дивизии (а там, в том числе, были балыки палтуса, сыры-колбасы, икра, вина…). Интендант был заодно ленив насчет общения с матросами — он витал в более возвышенных сферах, — поэтому, с ходу вычислив мои идеологические способности и склонность к догматике, он запряг меня вести эти занятия вместо него. При этом он все понедельники спокойно посвящал собственным бизнес-проектам, но и я был тогда не совсем дурак.
Набросав несколько конспектов на ходовые темы с цитатами из передовиц журнала «Коммунист Вооруженных Сил» и флотской газеты «На страже Заполярья» (более известной как «Гальюн-таймс»), я посадил вместо себя бубнить эти мантры бессловесного матросика-первогодка из нового призыва. Так и распределялись наши обязанности: руководитель проекта перегружал с баржи на баржу балыки с икрой, его помощник в моем лице играл в нарды (коша по-флотски) на сигареты с подвахтенными, а счастливые слушатели под заунывное чтение прописных истин писали письма и подшивали подворотнички на сопливцы (так назывались галстуки к бушлату).