Записки (Записки Екатерины II)
Шрифт:
Война – скверная вещь. Граф Орлов мне пишет, что на другой день после пожара флота он с ужасом увидел, что вода в Чесменском порту, который не очень велик, была совсем красная,- так много погибло в ней турок.
Это письмо будет ответом на ваше от 26 августа, в котором ваши опасения на наш счет уже начали рассеиваться. Надеюсь, что теперь их более уже нет. Мне кажется, что дела мои идут довольно хорошо. Что же касается до взятия Константинополя, то я полагаю его столь близким. Однако, как говорят, не надо ни в чем отчаиваться. Я начинаю думать, что это всего более зависит
Прощайте, милостивый государь, будьте здоровы. Если выигранные сражения могут вам нравиться, вы должны быть нами довольны. Верьте моему к вам уважению и почтению.
Екатерина
13
28 сентября-9 октября [1770 ]
Милостивый государь, вы любите великие души: посмотрите, как отразилась душа графа Алексея Орлова в ответе, данном им христианским консулам в Смирне! Я уверена, что вы останетесь им довольны (вы его найдете в прилагаемом листе). Не права ли я, говоря, что эти Орловы рождены для великих вещей?
Вы меня спрашиваете в вашем письме от 21 сентября, не овладел ли генерал Тотлебен Эрзерумом? Я уже, кажется, сообщила вам, что его последнее завоевание был город Кутаис. В военное время нельзя подвигаться так быстро, потому что необходимо дважды в день подкрепляться пищею, а для этого надо или иметь пищу, или находить ее.
Я искренно хочу мира, не потому, что мне не хватает средств, но потому, что ненавижу пролитие христианской крови. Если г. Мустафа будет продолжать упорствовать, то надеюсь, что в будущем году он найдет нас всюду, где нам будет только возможно убедить его, что гораздо лучше покориться обстоятельствам, чтобы спасти свою империю, чем доводить упрямство до крайности.
Греки, спартанцы сильно выродились; они предпочитают грабеж свободе. Они погибнут навеки, если не воспользуются советами героя, которого я послала им. Я совсем не говорю о венецианцах: я нахожу, что в Италии только папа и сардинский король – люди достойные.
Будьте уверены, что нельзя испытывать большого удовольствия, чем испытываю я всякий раз, как получаю ваши письма; в них столько доказательств вашей дружбы, что я не могу не быть вам чрезвычайно признательной.
Екатерина
P. S. Сейчас получила известие, что Белгород, по-турецки Аккерман, на Днестре, 26-го сентября сдался на капитуляцию. Скоро, я полагаю, вы услышите о нашем Браилове.
14
7-18 октября [1770]
Милостивый государь, за приездом принца Генриха Прусского в Петербург последовало взятие Бендер, о чем и объявляю вам. То и другое помешало мне отвечать на ваши три письма, которые я получила одно вслед за другим. По слухам, граф Орлов завладел Лемносом. Вот, мы окончательно в стране сказок: боюсь, чтобы со временем, сама эта
Если мамамучи не заключит мира этой зимой, то не знаю, что с ним будет в будущем году. Еще немного того счастья, примеры которого мы видели,- и история турок может дать будущим векам новые сюжеты для трагедий.
Вы, пожалуй, скажете, что, начиная с успехов этой кампании, я сильно подняла тон, но дело в том, что с тех пор, как счастье привалило ко мне, Европа находит у меня много ума. Однако в сорок лет ни ум наш, ни красота далеко не увеличиваются перед Господом Богом.
Я с вами совершенно согласна, что вскоре мне пора будет отправляться изучать греческий язык в какой-нибудь университет, пока переводят Гомера на русский; все-таки, это кое-что для начала. Обстоятельства нам покажут, надо ли будет идти далее. Умы турок склоняются на нашу сторону; они говорят, что их султан безрассуден, подвергая империю стольким несчастиям; что совет его друзей окажется гибельным для мусульман.
Прощайте, будьте здоровы и молите за нас Бога.
Екатерина
15
Петербург, 2-13 декабря [1770]
Милостивый государь, повторения надоедают. Я вам так часто говорила о том или другом взятом городе, о побитых турках и т. д.! Для занимательности надо, говорят, разнообразие: и так, узнайте же, что ваш милый Браилов был осажден, сделанный приступ был отброшен и осада была снята.
Граф Румянцев рассердился: он вторично послал генерал-майора Глебова с подкреплением к тому же Браилову. Вы, пожалуй, подумаете, что турки, ободренные снятием осады, дрались как львы? Совсем нет. При вторичном приближении наших войск они покинули город, пушки и бывшие там магазины. Глебов вошел в него и там устроился. Другой корпус отправился снова занимать Валахию.
Третьего дня я получила известие, что Бухарест, столица этого.княжества, был взят 15 ноября, после небольшого сражения с турецким гарнизоном.
Но, что действительно вас утешит, так как вы желали, чтобы Дунай был перейден, так это то, что в то же самое время фельдмаршал Румянцев послал на другой берег реки несколько сотен охотников и легких войск, которые выехали из Измаила на судах и завладели крепостью Тульчей, отстоящей в пятнадцати верстах от лагеря визиря. Они отправили гарнизон на тот свет, увели несколько пленных и тринадцать пушек, остальные пригвоздили и счастливо вернулись в Килию. Узнав об этой выходке, визирь снял лагерь и убежал с своими людьми в Бабададжи.
Вот каково положение наших дел; если будет угодно Мустафе, мы будем продолжать, хотя для блага человечества было бы гораздо лучше, если бы он образумился.
Г. Тотлебен отправился осаждать Поти на Черном море. Он не особенно хорошо отзывается о потомках Митридата, но зато находит климат древней Иберии лучшим в свете.
Последние письма из Италии говорят, что моя последняя эскадра теперь в Магоне. Если султан не опомнится, то я ему пошлю их еще с полдюжины; можно подумать, что это ему нравится.