Записки звездочёта Сириуса
Шрифт:
Выпей Тут скрылся за дверью, снова выскочил и крикнул:
– А ещё прошу записать, что они выпили мой чай!
– И опять исчез.
– Ввести второго свидетеля!
В зал, печатая шаг, вошёл длинноносый чиновник в очках.
– Говорите.
– А) Меня посадили в лужу!
– чётко, по пунктам, доложил длинноносый. Б) Мне подложили свинью! В) Я набрал в рот воды!
Третьим свидетелем выступил сам Тайфун. Его речь была предельно краткой:
– Он укусил меня за палец!
– За большой или за мизинец?
–
– За указательный.
– Значит, Дождь получит срок вдвое больший, - с удовлетворением заметил Апчхибосс Утринос.
– Свод законов, раздел "У", пункт "Ы", параграф "Ъ": "За нанесение вредительства указующему персту карающей длани высокопоставленных особ".
– И это не всё!
– поднялся Буль Бурес.
– Я ещё обвиняю его в том, что он льёт, где вздумается и когда ему заблагорассудится, не получив на то наших особых указаний. Мало того, он всегда вводит в заблуждение синоптиков, и даже я никогда не знаю, брать ли мне зонтик или нет.
– Пра-авильно!
– закричал шеф-повар.
– Ввести обвиняемого!
В дверях появился Дождь. Он шёл под охраной семидесяти двух дюжих карабинеров.
– Это твоя?
– Апчхибосс Утринос вынул из кармана и поставил на стол жёлтую игрушечную лейку.
– Отдай!
– закричал Дождь и рванулся вперёд, но карабинеры преградили дорогу.
– Признался, - с облегчением вздохнул Апчхибосс Утринос.
– Вы слышали признание?
– Я требую, - Тайфун ударил кулаком по столу, и ворох бумаг взлетел под потолок, - ста семидесяти лет тюрьмы!
Апчхибосс Утринос склонился над микрофоном:
– Слово защитникам.
– Просим снисхождения! Просим снисхождения!
– хором заголосили сорок пять адвокатов.
– Что?
– нахмурился Тайфун.
– Просим уменьшить срок на двенадцать лет!
– продолжали адвокаты. Уменьшить срок на двенадцать лет!
– Ладно, - махнул рукой Тайфун.
– Пусть будет сто пятьдесят восемь.
– Боюсь, он не оценит вашей доброты, - сокрушённо покачал головой Апчхибосс Утринос и приказал: - Вывести!
– Свинья плешивая!
– крикнул Дождь, когда его вытолкнули за дверь.
– В протокол не заносить, - поспешно сказал Апчхибосс Утринос стенографисткам.
...А в это время старый городской звездочёт Сириус, известный учёный, сидел на крыше своей башни и наводил огромный телескоп на вздымающийся над городом дворец.
Одно окно, другое, третье...
Зал - адвокаты, судьи, Тайфун, Буль Бурес... Лейка. Игрушечная жёлтая жестяная лейка!
Звездочёт снял чехол с загадочного ящика. Это был сложнейший электронный прибор с мощными электромагнитами, предназначенный для улавливания космической пыли.
Щёлкнул выключатель, и на приборе запрыгала стрелка. Сириус начал медленно поворачивать ручку, и стрелка послушно поползла, пока с предельной точностью
– ...А теперь, - воскликнул Апчхибосс Утринос, - мы посмотрим документальный фильм "Наш любимый Тайфун".
Карабинеры занавесили окна.
На экране вздыбились морские волны, затопляющие прибрежные города, закружились вырванные с корнями деревья. Чёрный смерч носился по лесам и саваннам, оставляя за собой сухую каменистую землю...
Фильм окончился, и карабинеры отдёрнули шторы. В зал хлынул солнечный свет.
– А это...
– Тайфун протянул руку к лейке Дождя, - за семь замков!
...В это время звездочёт Сириус нажал кнопку с надписью "Fe2O3" и... Лейка внезапно подскочила вверх, стукнув Тайфуна по пальцу, и закружилась в воздухе.
– Опять указательный!
– заревел Тайфун и засунул палец в рот.
– Хватай!
– заверещал Апчхибосс Утринос.
Но лейка, разбив окно, со свистом вылетела из зала. Следом за ней понеслись ключи, складной нож, перо от авторучки... Словом, все металлические предметы, которые находились в карманах Тайфуна, который случайно попал в поле действия электронного прибора.
Лейка летела над городом, над крышами домов и шпилями храмов, держа курс на башню звездочёта Сириуса.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Приключения Ника
Ник не нашёл дядю в столице. Свою прежнюю каморку тот покинул с полгода назад, а где он теперь - неизвестно. И Ник вынужден был ночевать под открытым небом на столичной набережной. Мало того, иной раз надо было спешить, чтоб захватить место. Сюда приходили спать бездомные со всего города. Поздним вечером люди с циновками стекались к набережной толпами.
Полиция не препятствовала этому. Так было заведено исстари. Так что с ночлегом у Ника вот уже почти с месяц всё было более или менее в порядке.
Ник слонялся по широким проспектам и по старинным улочкам, где ширина тротуаров рассчитана разве только на очень худого прохожего; швырял камешки в звонкие нефтяные цистерны, сверкающие серебристой краской и слепящие глаза пассажирам огромных пароходов, входящих в порт. С ним делились скудным обедом рыбаки на пристани, строители и мастеровые, снимающие рельсы отслужившего в центре города свою службу трамвая...
Город поражал Ника своими зданиями, тысячами автомобилей, заполнивших улицы, оглушительным треском выхлопных труб автобусов, яростными сигналами шофёров, пронзительными криками торговцев, шумной музыкой, которая неслась из каждого кафетерия, из каждого бара...
Однажды утром произошёл случай, который резко изменил столичную жизнь Ника.
Ник сидел на шершавом горячем парапете набережной и с любопытством смотрел, как какой-то босоногий мальчишка ловит рыбу.
Мальчишке было уже лет одиннадцать, и он свысока посматривал на мелюзгу вроде Ника, столпившуюся вокруг.