Заплатить за счастье
Шрифт:
А вот в этом Арха нисколько не сомневалась, без всяких «наверное». Пожалуй, даже мартовский заяц по сравнению с ней мог считаться образчик здравого смысла! Наверное, любая другая на месте ведуньи начала бы возмущаться, доказывать, что она личность. Что ее нельзя просто так кому-то отдать, да еще и не поинтересовавшись ее мнением. Что Его лордству привилегированность вместе с мочой между рогов шибанула.
Девушка ничего подобного делать не стала. Понимала прекрасно, что ничего она ему не докажет. Не столько из его слов, сколько из поведения Великолепной Пятерки ведунья поняла — всего возможно только
Большинство такое поведение объяснили бы не в меру завышенным самомнением. Но Арха искренне считала, что мужчины, который не считает себя вечно правым, просто не существует. Только у рогатого придерживаться такого мнения причин было больше. Иначе бы гвардейцы ему в рот не смотрели. По крайней мере, не Ирраш с Адином.
Поэтому она даже тему развивать дальше не стала. Передумал хаш-эд ее принцу отдавать — и спасибо ему большое, потому как лекарке и тут хорошо было. Считал он, что обязан о девушке заботиться? Пусть считает, ей это не мешает. Начнет мешать — Арха просто поступит по-своему. Думает, что вот так может ее кому-то отдать? Да пусть думает. Попытается на самом деле такое сделать, тогда ведунья и будет разбираться. А скандалы заранее устраивать — только за головной болью гоняться.
— Вы, дети Тьмы, все поголовно ограниченные самовлюбленные эгоисты, — прокомментировала Арха ситуацию и… зевнула вовсю пасть.
— Э, да у нас тут кто-то спать собрался, — улыбнулся демон.
— У меня был слишком насыщенный день, — буркнула она, обнимая лорда за шею. — Ты не уходи, пожалуйста. Хотя бы сегодня, ладно?
— Хорошо. Только еще одно…
Он, придержав девушку одной рукой, достал что-то из кармана. Тихо щелкнул замочек, и ведунья почувствовал на своей коже легкий холодок металла.
— Пусть она будет у тебя. И, Арха… Спроси меня, пожалуйста.
— Что спросить?
— Просто повтори вслед за мной: «Дан, ты не будешь со мной играть»?
— Зачем мне это спрашивать? — лекарка опять села прямо, заглядывая в его глаза, которые, как всегда, ничего не выражали.
— Потому что я поклялся Тьмой сегодня отвечать честно.
Арха сглотнула. Да, демон всегда следил за точностью формулировок. Например, гораздо естественнее звучало бы «не сделаешь мне больно». Не говоря уж о «бросишь», «предашь» и других глаголах, которые с начала времен рука об руку идут… Пусть будет, с любовью. Но, с другой стороны, то, что предлагал он, уже немало. Гораздо больше, чем ведунья могла бы рассчитывать.
— Данаш, ты не будешь со мной играть? — послушно повторила девушка.
— Нет, Арха. Никогда, клянусь. И если у меня появится такое желание или необходимость, то я просто уйду. Обещаю. Никакой дрессировки, приручения или использования в своих целях.
— Ну, вот с последним я не согласна. Против использования в некоторых личных целей я возражать не буду.
— Звучит интересно. Но об этом мы поговорим потом.
Хаш-эд встал, держа ее на руках. Уложил на кровать, укрыв одеялом до подбородка. И лег рядом, обнимая. Засыпая медленно-медленно, словно спускаясь по плавной дуге, Арха чувствовала его дыхание на своих волосах.
— А что дальше?
Может быть, шепот гвардейца ей и приснился. Но, кажется, ответила она в реальности.
—
Арха безоговорочно приняла и демона, со стадом персональных тараканов, и правила его игры. Прекрасно понимая, что это может закончиться как угодно. Не будет лишь одного — счастливого конца. И пусть. Зато будет очень-очень яркий миг. Кто сказал, что он хуже, чем длинные, может даже и вечные, но сумерки? В конце концов, еще сегодня ночью ведунья признала единственный правильный путь. Тот, на котором он подает ей руку, а она следует за ним. Так чего же теперь жаловаться-то?
Глава тринадцатая
Я всегда учусь на ошибках тех, кто следовал моим советам.
Левая рука сама собой потянулась лечь на стол, но ведунья вовремя поймала предостерегающий взгляд Адина. И ее ладонь осталась там, где и была — на коленях, поверх расстеленной салфетки. Оказалось, что есть подобным образом жутко неудобно. Хотя и до этого утра Арха ложку не всеми десятью пальцами держала. Но почему-то именно сейчас она чувствовала себя так, словно неожиданно стала однорукой. И нестерпимо тянуло оттопырить в сторону мизинец, хотя таких желаний за собой лекарка раньше не замечала. Если бы ей не сказали, что выставлять мизинец строго запрещено, девушке бы этого делать и в голову не пришло.
Кошмарный по всем параметрам завтрак, который вполне мог бы сойти за пытку особо впечатлительных особ, предваряло не менее кошмарное утро. Шай и Адин, без всякого предупреждения ввалившиеся к ведунье в комнату, объявили, что она просто обязана есть вместе со всеми. Честно говоря, Арху их помешательство на вопросе кто и где столуется, начало уже раздражать.
Но лекарка согласилась, что готова завтракать даже на крыше храма, если они оставят ее в покое и дадут поспать. Все-таки, деревенская наивность в ней была сильна. Потому что основным вопросом, стоявшим на повестке дня, оказалось не присутствие девушки в столовой, а умение Архи себя вести. Точнее, его отсутствие.
И пришла к ведунье безжалостная Тьма. «Спину держи прямо. Не наклоняй голову, а подноси ложку ко рту. Не клади приборы рядом с тарелкой. Положи вилку и нож поверх тарелки, когда закончишь есть. Ручка чашки должна быть повернута строго влево…». Когда она попросила объяснить, почему влево, лекарке посоветовали не умничать, а слушать и запоминать.
Когда они разобрались с тем, как надо есть, с ведуньи уже тридцать три пота сошло. И она, такая трогательно-непросвещённая деревенская девушка думала, что ее, наконец, оставят в покое. Куда там! Все только начиналось.
Пожелать доброго утра всем присутствующим Арха должна первая, а вот открывать рот за столом права не имела. Необходимо было дождаться, когда с ней заговорит тот, кто выше по статусу. К Дану лекарка обязана обращаться исключительно «лорд Харрат», к шаверу — «лорд Нашкас», к Адину — «лорд Лайраш». Тхия и Шая она имела право называть и по имени, но с непременной приставкой «лорд». С Адином тоже разрешалось фамильярничать, потому что он всего лишь наследник рода. Но упоминать его имя допустимо только после того, как он сам пожелает с ней общаться.