Заповедник гоблинов: Фантастические романы
Шрифт:
— Как не быть, есть, — отозвался Шнырки. — Гораздо длиннее и неудобнее: сплошные подъемы и спуски. Запросто можно сбиться с пути.
— Однако эта дорога опасна.
— Ну и что? Зато Злыдни вряд ли ожидают, что вы изберете ее. Если будете идти ночами и хорошенько прятаться…
Данкен покачал головой.
— Тут нет безопасных мест, — заявил гоблин. — Тут Пустошь, и этим все сказано.
— А ты сам пошел бы той же дорогой? — спросил Конрад.
— Опасности меня не пугают, — с гордостью произнес Шнырки. — Я иду с вами. Рисковать — так вместе.
— Упаси Господи, — пробормотал Данкен, — Отшельник, призрак, гоблин — ну и компания подбирается!
— Вы
— Посмотрим, — проговорил Данкен.
— Полоска сухой земли между болотом и холмами выведет нас к лощине, протяженность которой каких-нибудь пять миль.
— Ловушка, — буркнул Конрад, — Вы как хотите, а я чую ловушку.
— Миновав лощину, мы окажемся на другой стороне гряды холмов, на равнине. Там стоит замок.
— Я пойду рядом с тобой, — сказал Конрад, — Если ты заведешь нас в западню, я перережу тебе горло.
Гоблин пожал плечами.
— Пожимай, пожимай. — По всей видимости, Конрад вовсе не шутил. — Может, перерезать сразу?
Шнырки в отчаянии отшвырнул перо. По пергаменту расплылись чернильные кляксы.
— Признаться, я не совсем понимаю тебя, — заметил Данкен, — Сначала ты предложил нарисовать карту, потом вызвался идти вместе с нами. К чему было упоминать о карте? Чего ты темнишь?
— Сперва у меня не возникало желания присоединиться к вам, — ответил гоблин, — Но когда вы поставили под сомнение мою искренность, я решил, что мне надо идти хотя бы затем, чтобы научить вас, кому следует верить, а кому нет.
— Мы ищем истину, а не веру, — заявил Конрад.
— Одно неразлучно с другим, — отозвался Шнырки.
— Ну ладно, — вздохнул Данкен, — Будь добр, продолжай. Ты сказал, на равнине стоит замок.
— Стоит, вернее, потихоньку рассыпается, того и гляди, рухнет окончательно. От него так и разит дряхлостью. Не вздумайте приближаться к нему и уж тем более заходить за стены. Там обитает зло — не то, которому служат Злыдни, но не менее страшное.
— Помяните мои слова, — перебил отшельник, — он не успокоится, пока нас всех не прикончат. Не верьте ему, милорд!
— Решайте сами, — сказал гоблин, — Я рассказал все, что знаю. Вот и помогай после этого людям. В общем, утром, если соберетесь идти, найдете меня здесь.
Он соскочил со стола и вышел из придела.
В залу осторожно, чуть ли не на цыпочках, прокрался Крошка. Он подобрался к Конраду и устроился у его ног. Снаружи доносилось конское ржание — то звал хозяина Дэниел.
— Итак? — спросил Эндрю.
— Не знаю, — произнес Данкен. — Надо как следует поразмыслить. Так или иначе, тут нам оставаться нельзя. — Он повернулся к Конраду. — Ты меня удивил. Мне казалось, ты не усомнишься ни в едином словечке гоблина, ведь дома у тебя сплошь и рядом находились среди малого народца друзья и приятели. Только вчера ты сокрушался, что мы никого не видим, и на тебе, пожалуйста!
— Вы правы, милорд, — отозвался Конрад. — У меня и впрямь много друзей среди малого народца. Однако этого гоблина нужно было испытать.
— И потому ты пригрозил перерезать ему глотку?
— Ну да, чтобы он понял.
— Каково же твое мнение?
— Сдается мне, милорд, мы можем доверять Шнырки. Я всего лишь хотел, чтобы до него дошло: шутить мы не намерены. Понимаете, они все невесть до чего проказливые! Хлебом не корми, дай только подшутить, даже над друзьями. Ну вот, я и припугнул его, чтобы он не выкинул какого-нибудь коленца.
— Обстоятельства и без того как будто не располагают к проказам.
— Вы ошибаетесь, милорд, — проговорил Эндрю, — Малый народец не умеет обходиться без
Глава 9
Да, мелькнула у Данкена мысль, там, в церкви, он ничуть не преувеличивал. Дольше оставаться здесь никак нельзя. Они попусту теряют время, а это сейчас — непозволительная роскошь.
Данкен сидел, прижавшись спиной к стене пещеры, накинув на ноги плотное одеяло. У входа в пещеру лежал Крошка, снаружи притоптывал копытом Дэниел, возле которого, судя по звукам, вертелась Красотка. В углу, перемежая храп могучей отрыжкой, развалился Конрад. Отшельник Эндрю на своем тюфяке зябко кутался в одеяло и что-то бормотал во сне. Призрак исчез без следа.
Разумеется, подумалось Данкену, они с Конрадом могут вернуться в Стэндиш-Хаус, и никто их ни в чем не упрекнет. Первоначально предполагалось, что маленький отряд, передвигаясь быстро и неслышно, сумеет проскользнуть незамеченным через Пустошь. Ныне же подобный исход представлялся невозможным, ибо обстановка в корне изменилась. Впрочем, нужно смотреть правде в глаза: затея была обречена на провал с самого начала. Вдобавок еще столкновение с безволосыми… Интересно, а не насторожила ли Злыдней погоня, устроенная Гарольдом Потрошителем? И что сталось с Гарольдом и его головорезами? Если они кончили плохо, это ничуть не удивительно: какова жизнь, таков и конец.
Все не так, продолжал размышлять Данкен, все пошло наперекосяк. Неожиданно он сообразил, что в числе поводов для снедавшего его беспокойства не последний — добровольцы, что вызвались идти в Оксенфорд. Ладно, с Призраком худо-бедно можно было примириться, но вот отшельник… Старый назойливый болван и к тому же редкостный трус. Уверяет, что жаждет стать ратником Господа, и тут с ним не поспоришь, но зачем же надоедать другим? Правда, надо отдать ему должное, пока он не слишком навязчив, во всяком случае не путается под ногами. Ну вот как быть с ним? Сказать, что его не берут? Что он не годится? И это после того, как они две ночи подряд пользовались его радушием? Может быть, сказал себе Данкен, все наладится само собой? Десять против одного, отшельник передумает, заявит в последний момент, что не может, в силу весьма серьезных причин, покинуть свою келью. Бог с ним, а как поступить с гоблином? Пожалуй, полагаться на Шнырки все-таки не стоит, хотя он вроде бы и заслуживает доверия. Ну ничего, Конрад присмотрит за ним. Шнырки, похоже, испугался Конрада и правильно сделал: тот ни капельки не шутил, угрожая перерезать ему горло. Конрад вообще не умеет шутить.
Так как же быть? Идти вперед или повернуть обратно? Оправдаться будет несложно. В конце концов, никто не обязывал их соваться в самое пекло, лезть напролом, невзирая на опасности. Однако ставки необычайно высоки. Очень важно, чтобы манускрипт попал в руки мудрого клирика в Оксенфорде; а если они повернут обратно, епископ Уайз, по всей вероятности, уже никогда не увидит текста. Помнится, его милость говорил, что ученый старец стоит одной ногой в могиле.
Внезапно Данкену на память пришли другие слова архиепископа, сказанные им в тот далекий вечер в библиотеке Стэндиш-Хауса: «Свет гаснет, гаснет по всей Европе. По-моему, мы погружаемся в первобытную тьму». Разумеется, его милость иногда склонен к пустословию, однако он далеко не глупец. И если он заявил, что свет гаснет, вполне возможно, так оно и происходит в действительности и мир исподтишка окутывает тьма, что довлела над ним на заре времен.