Заповедник мертвецов. Дилогия
Шрифт:
– Иду-иду. Какой смысл прятать самый мощный компьютер в мире? Этим, мне кажется, гордиться нужно.
– Правильный вопрос. Ты знаешь, что в сумме вычислительные возможности всех компьютеров в мире все равно меньше, чем возможности мозга одной человекоединицы? И при этом мозг потребляет на свою работу всего 20 ватт. Сейчас, по-моему, даже таких тусклых лампочек не выпускают.
– Только не говори, что мы едем на объект, где в качестве самого мощного компьютера в мире используется мозг человека. Не верю я в такие научные прорывы. Ученые ведь помешаны на этической стороне изобретений, особенно после появления ядерной бомбы. Вряд ли они бы даже приступили к таким опытам.
– Нет, ни над чем таким ученые не работали.
– Ну да. Народность, чьей характерной чертой является высокий интеллект – это на фантастику похоже. Я бы тоже в шоке был.
– У представителей народа Абу интеллект не выше и не ниже, чем у других. Дело не в этом. Как-то ученые днем на лесоповале поспорили и обратились к местному – мол, рассуди наш научный спор. И давай ему втирать, что-то про ядерную физику. Тот пальцем у виска покрутил – дескать, не понимаю, что за дурь вы несете. Тогда они попросили его позвать человека, который к ним по ночам приходит, и описали гостя. Местный рассмеялся – так к вам мертвяк приходит, это дед мой, он лет десять как помер, увижу – попрошу, чтоб зашел.
– Это он так пошутил что ли, насчет того, что «увижу и попрошу, чтоб зашел»?
– Да в том-то и дело, что нет. К ним мертвые после смерти возвращаются. И в этом особенность этого народа или этой местности – не знаю. Факт остается фактом возвращаются после смерти в той же телесной оболочке. Ходят, разговаривают, даже что-то по хозяйству семье помогают. Их местные, кстати, раньше так и использовали. Ведут себя разумно и неагрессивно. При этом холодные, как мертвецы, и ко всему равнодушны. Не испытывают никаких эмоций ни к родным, ни к близким. И заключенным местные это буднично так рассказали. Как будто, так и надо. Потом зеки выяснили, что у них мирное сосуществование с мертвяками – такое же привычное явление, как у нас с кошками или с собаками бок о бок жить. Они так веками живут.
– И мозг приходящих мертвяков при этом работает на несколько порядков выше, чем все компьютеры в мире?
– Ага. Я в документах не копался, но, говорят, что и изобретатели «Катюши», и создатели атомной бомбы, и космические разработки – все здесь обсчитывалось. Кстати, в сороковые годы руководство страны пыталось дискредитировать кибернетику и называло ее лженаукой именно потому, что вычислительные мощности у СССР уже имелись, но надо было всему миру показать, что их как бы нет, и они нам не нужны. Недолго, правда, на этой дезинформации продержались.
– А ты меня не разыгрываешь, Виктор? Я заметил, у тебя шутки не всегда удачно получаются.
– О, вот мы и пришли. Давай-ка уберем этот валежник. – Виктор начал откидывать от скалы ветки, за
Из углубления сначала показалась массивная сумка, затем Исмогилов: «Давай подтащи ее!» – Максим вытащил сумку. Виктор с видимым удовольствием расстегнул молнию, достал сначала армейский бинокль еще советского образца, затем РПГ-18 «Муха» в сложенном виде: «Глянь, Макс, раритет какой! Поди, и не стрелял из такого!» Последней он достал снайперскую винтовку Драгунова, затем пару гранат, но, секунду подумав, засунул их обратно.
– Значит, Максим Андреич, диспозиция такая. Сейчас подымаемся на вершину и ждем вагон. Он вот-вот должен подойти. Ты держишь наготове винтовку, я шмаляю по вагону из «Мухи», ты мне сразу передаешь винтовку, а сам ведешь наблюдение в бинокль, чтоб этот проводник нигде не выплыл. Если все-таки выплывать начнет, и ты первым увидишь – сигнализируй.
– Витя, это ты его за то, что он твои охотничьи байки подслушать хотел?
– Смешно. Ага. Живо наверх!
Площадка на вершине оказалась действительно очень удачной для операции – просматривалась вся река, к тому же она немного огибала скалу, что увеличивало сектор обстрела. Минут через десять показался вагон. Виктор и Максим приготовились. Когда вагон стал проплывать прямо под ними, Исмогилов выстрелил. Затем бросил использованный тубус, забрал винтовку и через прицел стал наблюдать за тонущим вагоном, расколовшимся пополам от взрыва. Максим тоже наблюдал через бинокль, но по характеру повреждений понятно было, что выжить в вагоне никто бы не смог. В воздухе терпко пахло гарью.
– Виктор, может, объяснишь, что это было?
– Санкционированная операция. Этот проводник – ЦРУшник. Его приказано ликвидировать. Причем именно здесь. Есть вероятность, что он, погибнув в аномальной зоне, превратится в мертвяка, придет к нам и расскажет что-нибудь интересное. С живым больше мороки. 12 лет назад легализовался в России по поддельным документам, женился даже, устроился на РЖД работать, затем за взятку напросился на этот маршрут. Знать-то они не знают, конечно, что именно здесь находится, но им известно, что объект секретный, поэтому пытаются проникнуть. Не первый раз уже.
– И вагон утопить тоже санкционировали? Смотри, какая природа, река чистая, а ты на дно груду металлолома отправил, зачем?
– А тебе за семь часов не надоело на деревянных сиденьях жопу отсиживать? Я сколько раз просил заменить вагон на более современный! Ну, чтобы хоть сиденья мягкие были, – реально задолбало на деревяшках сидеть. Ты-то один раз проехался, а я в месяц не один раз туда-сюда мотаюсь. Жопа уже в полоску, как кроссворд от этих сидений. Насчет экологии – не парься. Приедут наши – все достанут.
Пока болтали – спустились со скалы, и Виктор пообещал, что за полчаса до поселка они доберутся по тропинке, которая срежет путь: «По дороге мы пешком будем километров 30 топать. Я если налегке – всегда по тропинке, а если с грузом приезжаю, то машину заранее у берега оставляю и тогда уже по объездной дороге возвращаюсь».
Бахилы и осиновый кол
Виктор Федорович сел за рабочий стол заполнять какие-то бланки, а Максиму предложил диван и кофе: «Через час уже, наверное, движение и шатание начнутся, тогда и пойдем знакомить тебя с хозяйством». На улице и вправду смеркалось. Максим так и сделал, проглядывал инструкции, пил кофе, иногда выходил на крыльцо проветриться. Примерно через час ожидания в дверь постучали, и, не дожидаясь приглашения, в кабинет вошел взъерошенный бледный парень лет 27-30, тщедушный и часто моргающий необычно огромными ресницами. Он решительно подошел к столу майора.