Заповедник Сказок 2015(Том 5)
Шрифт:
Вввввзззззззшшшшшшффффффф!!!
— АаааааааааааааааааааааАААААААААААаааааааааааааа!!!
— Ух ты!!!
Дракон высунул голову в окно, наблюдая за стремительным полётом хомяка в самую середину огромной дождевой тучи.
— Вот вечно он так! Как мусор всякий в шкафу ковырять и камин разжигать, так «Дракон, помоги!» А как на ракете кататься, так всегда в одиночку… ОЙ!
В
— Эй, ну ты чего кидаешься?! Больно же! — Дракон обиженно засопел.
— Ты, дубина стоеросовая! Пращур всех ящеров! Ящерица шерстяная! Крокодил чешуйчатый! Ты думай в следующий раз, прежде чем загогулины дёргать!
Вокруг Дракона толстым шерстяным мячиком задиристо прыгал Хомка, готовясь запустить в полёт следующий тапочек. Но вид его за время совсем непродолжительного отсутствия разительно изменился. На голове у него теперь красовалась пёстрая тюбетейка, расшитая золотыми нитками и шёлковыми ленточками, на нижних лапах — туфли без задников с причудливо загнутыми кверху носами, а на пузике едва сходилась нарядная жилетка бардового бархата, тоже вся расшитая золотыми нитками и ленточками.
— Ну, Хом, ну, перестань, больно же… Вон, смотри, какие у тебя нарядные обновки. Будешь драться — жилетку порвёшь, тапочки испортишь… Кстати, а откуда у тебя обновки? В ракете нашёл?
— В твоей глупой ракете даже тормозов не найти!
Хомка, всё ещё возмущённо сопя, плюхнулся в любимое кресло и пошарил за спинкой. Там обнаружился огрызок имбирной печенюшки — Хома всегда очень предусмотрительно делал запасы на чёрный день в самых неожиданных местах. Надо же, в коем-то веке пригодилось.
Сжевав печенюшку и поостыв, Хома глянул на Дракона. Тот, изнывая от любопытства, но не решаясь тревожить явно сердитого дружка, перебирал пуговицы в большом холщёвом мешке и покаянно вздыхал. Хомка фыркнул от смеха и легонько толкнул Дракона лапой в бок.
— Ладно, Драконище, не страдай… На тебя обновок тоже хватит!
— Где?
— Где-где… в магазине. «Космическая лавка Гаруна Рашидовича»… ну или что-то в этом роде. Там недалеко, от перекрёстка налево.
— Чего? — Дракон помотал головой и в недоумении уставился на Хомку. — Слушай, ты… ммм… ты пока летал, головой нигде не стукался?
— Сам ты стукнутый! — обиделся Хомка. — Сам ракету подсунул, а теперь обзываешься…
— Ну, Хом, ну прости. Я ж на ракете не летал — откуда я знаю, куда на ней попасть можно. Не успел я её попробовать до того, как потерял… то есть, спрятал её в твоём шкафу от пиратов.
— Ага, ну-ну… Ракета твоя прилетела на космический перекрёсток номер 13 и сдохла. Зачем, интересно, космическим пиратам такая дурацкая ракета?
— Ну, почём я знаю?! А что за перекрёсток? Это там тюбетейки дают?
— Вот далась тебе эта тюбетейка… Перекрёсток космический — это место… ну такое волшебное, в общем, место. Я сам не знаю, это мне Гарун Рашидович рассказал, пока машину времени настраивал.
— Какую машину?
— Ну,
— А тюбетейку тебе в этой машине дали?
— Ну что ты пристал ко мне с этой тюбетейкой?!
— На ней кисточки красивые. Разноцветные!
— Ну да, Гарун Рашидович сказал, что кисточки на ней соответствуют спектру обитаемых миров непознанной Вселенной… или что-то в этом роде, я точно не помню. Я его невнимательно слушал, я арахисовую халву ел.
— Чего?
— Халву. Арахисовую. Ел. Я.
— На космическом перекрёстке? В космической лавке? Ты ел глупую арахисовую халву, когда в твоём распоряжении были все тайны вселенной? Ну, ты даёшь, Хомячнще…
— Знаешь чего, Драконище?! Я этих тайн не просил. И на ракете кататься тоже не собирался. И вообще, космос, тайны — какой от них толк? А? А от арахисовой халвы всегда есть толк! И от тюбетейки с кисточками тоже!! И вообще, уже давно обедать пора.
И гордо распушив фост и кисточки на тюбетейке, Хомка отправился на кухню. Обедать. А Дракон, тяжело вздохнув, поплёлся следом. Потому что тайны и космос — это, конечно, хорошо, но не отказываться же из-за них от сытного обеда.
Как-то солнечным апрельским полднем хомяк сидел на пороге Дома-на-Болоте и гадал.
«Любит — не любит — плюнет — поцелует — к сердцу прижмёт — к чёрту пошлёт… Любит — не любит…?» — бормотал Хомка себе под нос, обрывая лепестки на огромной, махровой ромашке.
Рыжый Котёнок, ловивший тут же, на крыльце, солнечных зайцев — лениво, одной лапой — на минутку оторвался от своего интересного занятия и спросил, хитро прищурив глаз:
— Хомка, ты на кого гадаешь? На дракона? А то его давненько не было видно…
Хомка, бросив бормотать, только махнул на Котёнка лапой.
— Зачем мне на него гадать?! Подумаешь, давно в шкафу не появлялся… Это не важно. Я и так знаю, что мой дракон меня любит. Так что на него и гадать не нужно. А вот насчёт Него я не так уверен…
— Насчёт кого?
— Насчёт Мироздания, разумеется. Не мешай, Рыжий!
И он принялся отрывать лепестки дальше, деловито бубня:
— Любит… не любит… плюнет… поцелует… к сердцу прижмёт… к чёрту пошлёт… любит… Ой!
— Что случилось, Хомка?! — потревоженный Хомкиным вскриком, Котёнок на всякий случай вздыбил шерсть и воинственно распушил хвост.
— Смотри! — хомяк сунул Котёнку под нос мясистый стебель бывшей ромашки. К ярко-жёлтой, махровой серединке цветка остался прикреплён всего один лепесток. И на нём сидела красивая, блестящая на солнце божья коровка. Рыжая, с четырьмя чёрными точками на спинке.
— Как думаешь, Котёнок, лепесток с божьей коровкой считается? — шёпотом спросил Хомка.
— Не знаю… — так же, шёпотом, ответил Котёнок.
Хомка вздохнул.
— Понимаешь, если с коровкой не считается, то получилось, что Мироздание меня любит, А если считается — то выходит, что не любит… А мне что-то не хочется жить там, где меня не любят — как-то это страшновато…