Заповедное дело Россиию Теория, практика, история
Шрифт:
Началась новая серия прибрежных возвышенностей с тем же птичьим комплексом – пара сапсанов, две пары канюков, белые совы, множество гусей и казарок.
Мы с Валей долго искали гнездо сапсана, но безуспешно. У нас сложилось впечатление, что птицы были без потомства. Дело в том, что сапсаны на зимовках нередко отравляются ядохимикатами и становятся бесплодными (если не погибают сразу). Зато гнездо мохноногого канюка нашли быстро. Оно было укреплено на речном обрыве, сделано из разных щепок и веток ивняка, под гнездом множество погадок почти сплошь из лемминговой шерсти, были здесь и птичьи косточки.
За этот день мы прошли не более десяти километров и остановились
Ночь была очень холодная, и мы решили, что наступает прояснение. Ждали ясного дня, но утром снова дождь лил как из ведра. Много существует примет погоды, но ни одна из них не годится на этом краю земли. Среди совершенно ясного неба появляется вдруг небольшое облачко и выливается холодным дождем. Но в тундре вся жизнь идет своим чередом. На реке полярная крачка учит плавать двух своих птенцов, все так же суетятся кулички, снуют чайки и кричат поморники.
Я прошел вдоль Логаты, посчитал казарок; их оказалось несколько десятков, преобладали линные птицы, а гусей – видимо-невидимо. Двигаясь вдоль берега, еще издали увидел песцовое норовище на крутом холмике, похожем на скифский курган. В этом зверином городке оказалось множество нор и выбросов. Из одного отверстия показалась сама мамаша – худущая, бурая, облезлая. Она не видела меня. Раздался ее особый позыв, и внезапно из всех нор начали вылезать щенята. Их было семь, они весело возились, пока мать сидела поодаль и наблюдала. На обратном пути опять встретились волки. Они то показывались на гребнях увала, то пробегали где-то в стороне.
Под вечер, когда ветер немного утих, мы с Надей отправились в ту сторону, откуда слышался накануне волчий вой. Шли щебнистой тундрой, долго наблюдали за песцом, ловившим леммингов. Издали снова донеслись протяжные волчьи «песни», невольно наводящие тоску. Мы шли быстро и как раз поднимались на пологий увал, когда прямо под ноги светлым комочком метнулся заяц-беляк. Мы и опомниться не успели, как тут же, почти рядом, на гребне увала возник волк-переярок, явно увлеченный погоней и недовольный нашим появлением на его пути. Увидев нас, остановился, словно споткнувшись, затем трусцой побежал вдоль склона, и почти тут же я отчетливо разглядел небольшую группу оленей, спокойно пасущихся в долине речушки.
Олени рядом с волчьим логовом, и охотящийся за беляком волк не обращает на них внимания! Неужели волки действительно «пастухи и санитары», как уверял, в частности, известный таймырский охотовед Лев Мичурин, который долго работал в Норильском НИИСХ, потом переехал в Красноярск и недавно скончался. Я слушал его доклад на втором совещании зоологов Сибири в Томске. Лев Николаевич упорно отстаивал точку зрения, что волки на Таймыре – необходимый компонент тундровой природы, что они регулируют численность оленей, поддерживают их «жизненный тонус», поскольку жертвами волков становятся либо слабейшие, либо неудачники. Л.Н. Мичурин высказывал эти взгляды гораздо раньше, чем стали у нас известны популярные книги Крайслер и Моуэта, написанные в защиту канадских волков. Правда, далеко не все специалисты соглашались с подобным мнением, но во всяком случае вряд ли оправдано специальное истребление волков при помощи авиации в малонаселенных и тем более в совершенно безлюдных районах Таймыра.
В 1970 г. я познакомился
Конечно, там, где волки причиняют конкретный вред животноводству, с ними нельзя прекращать борьбу. Но истреблять их в далекой тундре, где нет даже домашнего оленеводства, – дело явно неразумное.
Между тем мы вновь услышали волчьи «песни». На этот раз к басовитому вою взрослого зверя присоединились визгливые призывы волчат. Двигаясь против ветра, мы засекли направление и быстро приближались на звуки волчьего концерта. На вершине холма немного задержались и стали спускаться вниз. Я никак не ожидал, что волчата окажутся так близко. Они сидели на небольшом холмике и мгновенно разбежались в разные стороны – словно ветром их сдуло! Помню только, что было их семеро, ростом каждый был немного меньше взрослого песца. Мы начали искать само логовище, но найти его не смогли. Взрослые волки на глаза не появлялись, но, наверное, наблюдали за нами.
На следующий день было по-прежнему ветрено и холодно, но дождь перестал, и мы быстро свернули лагерь. У песцового бугра знакомая мне «хозяйка» устроила подлинный скандал. Она бегала по берегу, отчаянно кашляя и «ругаясь», а все ее потомство вылезло из нор; щенята с интересом глядели, как мать отгоняет от реки каких-то чудовищ. Задержались мы в глубоком узком овраге, где лежал большой снежник. По моим расчетам, именно здесь было волчье логово; мы с Валей обшарили весь овраг, но напрасно. Зато наткнулись на выводок полярных белых сов. Семеро (опять семь!) совят, покрытых серым пухом, еще не умеющих как следует летать, смешно подпрыгивали, грозно щелкая клювами. Интересно, что они были разного роста и развития. Тут же с ними держался самец, довольно дерзко подлетевший к нам совсем близко. Мы узнали его по снежно-белой груди (самка у белой совы с темными пестринами).
Гусей на этом участке реки было особенно много. Кое-как мы разминулись с большой стаей краснозобых казарок, их оказалось более ста в одной группе. Я насчитал там 49 птенцов, значит, среди взрослых было примерно двадцать родителей, остальные – линные птицы. Много казарок держалось также с гусями, уплывавшими вниз по Логате. Среди линных птиц мы видели выводки пискулек и гуменников, всего же за этот маршрут встретили не менее шестисот гусей и казарок, миновали пять песцовых логовищ, отметили три пары белых сов, два гнезда мохноногих канюков, а также выводки варакушки и краснозобиков.
Наша очередная стоянка называлась «Озерная», потому что на левом берегу было скопление озер. Здесь мы вновь обнаружили пребывание на Логате людей. Во-первых, на высоком холме на правом берегу реки находилась безымянная могила. Словно опознавательный знак, возле нее была воткнута деревянная рейка, а на земле выложен крест из камней. А дальше через тундру вел явственный след гусеничного вездехода, четко выделявшийся на фоне растительности, хотя люди были здесь три года назад. На возвышенности был укреплен железный триангуляционный знак – дело рук геодезистов.