Запойный Дневник
Шрифт:
– Тут должна быть та самая грань, не каждый способен творить, но каждый имеет право на попытку, ладно, разговор ушел в другую сторону, я опять отвлекся и расплылся в мыслях.
– Я примерно понял, о чем ты
– Вот, понимание это тоже одна из тех вещей, которые не доступны человеку.
– Кажется, я где-то такое слышал.
– Конечно, об этом говорят давно и многие, что один человек никогда на самом деле не понимает другого, а только думает, что способен его понять, перекладывая свой опыт и восприятие на опыт и восприятие собеседника, но как раз таки восприятие-то
Иногда я писал стихи, то, что я сам называл стихами. Когда приходило вдохновение, весь мир вокруг словно исчезал. Я начинал ходить по комнате, ходить по дивану, ходить быстрым шагом, стоять по несколько минут в одной позе, сидеть, лежать, вновь резко вскакивать и искать себе новое место, позволяя всем мыслям и словам проноситься у меня в голове, добавляя по строчке в свое стихотворение или прозаический текст.
Я сам ни о чем не думал, мышление становилось самостоятельным и чувство контроля над ним исчезало, потом, закончив писать, я ощущал усталость и удовлетворенность, смешанную с туманом в голове, и отправлял продукт моих творческих безумств Е., сопровождая все это фразой: "Внимание! Сих!".
"Тебе никогда не придется углубляться в здравомыслие, если, заметив угодное действие всему вышеперечисленному и даже не включенному в таблицы перечисления нужных глав заимствований, принадлежащих незванноназванному супружеству модуляций источников всего переходящего по надсознательным процессам усугубления критериев паразитирования на геральдике извергнутых, предельно амбициозно загнанных, за стены вашего покрова, и скажут они тебе, они скажут, да, тебе обязательно будет произнесено только лишь одной их слово, слышать не хочется его, не надо слышать, а ты не можешь, уже пора, и скажут"
Иди.
– Что из этого стих?
– Я же специально указал кавычки. Сам стих – это "Иди", а все остальное – название стихотворения.
– Величественно.
– Скоро будет сборник стихов,– говорил я.
– Было бы здорово что-то выпустить, альбом там или сборник стихов, но ничего мы не будем делать.
– Может, когда-нибудь. Еще можно короткометражный фильм снять в стиле «Кафе Донсплам».
– Планы амбициозные.
– Да у меня помутнение рассудка, ощущение, что все могу, и все получится, только вот я знаю, что это не так.
Я познакомил Е. с М. на одном из перекуров, когда мы случайно встретились на крыльце, и предложил потратить вечер на пьянку. Наш бюджет не позволял пойти в бар, но закупиться в магазине и зарыться вглубь дворов можно.
Набрав небольшой запас, мы вышли к сомнительным домам, каким-то общагам, где редко ходят
Нашим местом для отдыха стали уютные ступеньки, ведущие в заколоченную дверь. Я никогда не понимал, что должно находиться за этими дверьми, они всегда закрыты, к ним никто не подходит, и по моим расчетам они должны открываться либо в чью-то квартиру, либо в стену подъезда.
– Тебе не кажется, что запах сигарет, когда ты пьяный, как-то даже приятен? – спросил я, закурив.
– Ты о чем?
– Я имею в виду, когда ты пьян и куришь, как будто этот запах становится другим, становится не противным, а приятным, и ты наслаждаешься им, не было такого?
– Не припомню, – ответил М.
– Напился уже? – спросил Е.
– Размышляю слегка.
За разговорами и бухлом мы сидели, позволив дню идти быстрее.
– Пиво закончилось, пора в магаз, – сказал я
– До него далеко, – возразил М.
– Пить мы что будем? Сходим и вернемся сюда.
– Да я же это так… просто.
Магазин, по бутылке на дорогу, снова тут.
– Хорошее место, никто не мешает, только окна меня смущают, – сказал Е.
– Нас как-то выгоняли с той стороны, – я показал на край этого же дома. – Кто-то из форточки высунулся, наорал на меня и моего друга, пришлось уйти, чаще всего всем насрать и никто ничего не говорит
Стоило задуматься об этом раньше, но я уже разучился думать и хотел только веселиться.
Мы присмотрелись к окнам, через некоторые можно было рассмотреть комнаты.
Уже начало темнеть, но нам не было до этого дела. Мы еще раз ходили в магазин и становились пьянее. Я уже принялся рассказывать какой-то бред, который мне снился, М. подхватил идею и поделился своим сном, Е. сделал то же самое.
Как настоящие дебилы мы решили, что пора бы включить музыку, только тихо, мы же не хотим никого потревожить.
– Сейчас я включу одну… – сказал я, закрыв один глаз и достав телефон, – одну песню
– О, давай! – поддержал Е.
– Нашел, – я включил трип-хоп.
– Классика. – сказал Е.
Музыка играла тихо, чтобы ее могли слышать только мы, но наши разговоры становились громче, пришлось добавить звук.
– А теперь другая классика, немного ретровейва.
Все уже были очень пьяные и начали танцевать, прыгать, дергаться. Я надел себе на голову рюкзак, сказал, что это такая маска, и крутился с ним.
– Вы ебанутые? – послышалось откуда-то сверху, голос женский.
– Да, немного! – крикнул я в ответ, снимая рюкзак с головы.
– Что у вас за дискотека? – уже другой, тоже женский голос, задал вопрос.
– У нас сегодня праздник.
– Какой?
– Вторник.
– Спускайтесь к нам, у нас еще есть пиво, – сказал Е. веселым голосом, дружелюбно приглашая их присоединиться к нашей вечеринке.
– Давайте к нам, – поддержал его М.
– Спасибо, нам и без компании долбоебов хорошо.
– Тогда идите на хуй, дамы! – крикнул я.
– Сейчас ты пойдешь, хватит под окнами орать!