Запоздалый гость

Мерц Клаус

Рекогнсцировка

Войдя в дом,остановился удверей спальни.Увидел иголку сниткой, лежатнаготове.Вернулся назадв гостиную.Мать сидитвозле печи.Отец спитна кушетке.Всё

почти каквсегда. Не тронутдаже сургучпечатей.

Вылазка

Неделю вокругда около, обычнопосле обеда. Вчерапришел к воротам,сказал:мол, вроде быон представляет себе,как из прахаслепить человека.

Белое пятно

Вхождение в зону, расположеннуючуть южнее тревожной. И, какводится во всех экспедициях,первый шаг делается очертяголову, практически наудачу.

Вне слышимости

Некто за полночь едетс ужасным тро-ло-лопод окнами на мопеде.Забрало шлема поднято,будто он идет на однуиз радостных войн.Но отчего вдруг меня мигспустя после этого такужасает звук огнятлеющей сигареты?

Ганс

Он избегает смотреть в глаза,рука сама делает указующий жест:два кровоизлияния в мозг и двоевзрослых детей, вдобавок парадомашних животных, без нихон бы столько не вытерпел. Какпить дать, закладывает за воротник.

Вознесение

Мы продвигаемся древнимцеремониальным путем вверх,жуют коровы траву, безроги итихи. Вдруг трясет одна буренкаголовой, почти церковный звон.Преображение! Из ельника навстречупара тюрков: «Хой!»приветствует муж, жена егопотупляет взгляд. (В это времяв Беромюнстере на хорыводружают Спасителя). За лесомпахнет

жареным, бейсболка набок,фартук подпоясан, там пестуетсвои колбасы воскресныйповар, апчхи: «Бог в помощь!»гость его кричит, и мощныймотоцикл перебивает пениептиц. В четверг над Готтардомвновь дождь, вещает радио.По Вюне бутылочная почтамчит по течению к Рейну:«К Троице легки на подъемстанут ваши головы!»обещает нам Хозяин.

Пряжа

Garn

Завтрак на траве

Того и смотри, из рукава куртки у нее выскочит ствол, и она запрет нас всех в той вон подсобке, – шепчет кассирша смотрителю, когда, с брезентовым складным стулом через плечо, женщина требует в кассе пятидесятипроцентную скидку. Затем она останавливается перед самой большой картиной на выставке, раскладывает свой походный стул, садится и вперяет взор в великого француза: дамы обнажены, мужчины в шляпах. Она развязывает шнурки, сбрасывает туфли, пальцы на ногах скрещены; она вынимает из кармана куртки свой ланч: Я не люблю есть в одиночестве, однако с некоторых пор не всякое общество мне подходит, мой господин, – отбривает она спешащего к ней смотрителя. И вонзает зубы в хлеб.

Автостоп

По поводу этого аккорда, вырвавшегося у него рано утром, если, пардон, я понимаю, о чем он толкует, так вот, в голове у него сразу же само срифмовалось: «Плывем по свету, пуская ветры», – фраза, которую, ему кажется, он запросто мог прицепить к какой-нибудь морской песенке в глубинах своего детства. Однако буксир пока не найден. Ни на одной волне он так и не подобрал мелодии, задумчиво говорит дальнобойщик. Может, я мог бы ему с этим помочь? Как музыкант?

Люси

Второго сентября это было, вечером, когда мы нашли для себя новые имена, после чего в течении четверти века мы тщательно избегали всяческих уменьшительных, ласковых, нежных и прочих кличек и прозвищ. Клянусь, никто из нас никогда не простонал: «милый», – даже вдали от дома, где darling или amore сами просятся на язык. Перед лицом наших понемногу взрослевших детей мы никогда не были кисами или заями. Когда же Люси исполнилось пятьдесят, у нас в саду сломался сук ивы. Мы сделали из него лучину и вошли в дом. – Лишь поздно ночью Люси заговорила о том, что принято называть «знаками». Она недвижно стояла перед зеркалом, в левой руке ночной крем, правая прикрывала пару морщинок на шее. Я ждал ночных новостей, Люси упрямилась. О, девочка моя, девочка, – прогнусавил я, забывшись, из полутемной гостиной на свет ванной комнаты. Вероятно, я был вдобавок немного пьян, а, возможно, воодушевлен растущим желанием утешить Люси по поводу отметин времени, так сказать, дистанционно. Шкатулка с благовониями угодила мне прямо в лоб. Подумаешь, преступление, – накинулся я на Люси, в гневе, в испуге, прижимая холодную ножку бокала для шампанского к своему саднящему носу. Вспыхнул свет. Люси опустилась на паркет прямо к мои ногам и, словно мой пустой кубок был микрофоном, сказала в него: погоди, я с тобой еще разберусь. Полюбовно, малыш.

Конец ознакомительного фрагмента.