Запоздалый приговор
Шрифт:
Они просидели на кухне до полуночи. Раиса Петровна то и дело перелистывала альбом с фотографиями, любовалась внуками, близоруко всматривалась в лицо Клауса и находила его привлекательным и интеллигентным мужчиной.
— А Юрка сейчас где? — спросила Римма, как бы между прочим.
— Юра Шаповалов? — переспросила мама, отрываясь от альбома. — В Москве, женился давно и ребенок есть. Журналистом работает, кажется.
— А как бы его координаты узнать?
— Так пойди к его родителям, они и дадут. Делов-то!
«Завтра же и Зайду, — решила Римма, выходя на крыльцо и разглядывая
В ногу что-то ткнулось, прохладное и мокрое. Она опустила глаза. Дик ластился к ней своей огромной собачьей мордой. Она присела, ласково потрепала его по шерсти.
— Узнал-таки, дружище! Дождался меня!
Дик взвизгнул, точно маленький щенок, и лизнув теплым языком ее руку.
3
Римма была у Олега только один раз — заезжала с Виктором перед самым отъездом в Швейцарию, когда Виктор оставлял ему ключи от ее квартиры — для присмотра, так сказать.
Покосившаяся дверь подъезда и сейчас не закрывалась. Провожаемая пучеглазыми взглядами выживших из ума сплетниц, Римма шагнула в бетонный сумрак лестничных зигзагов и поднялась на третий этаж. Кнопка звонка никак не отреагировала на нажатие, Римма с полминуты послушала тишину за дверью и громко постучала. Увы, ничего не изменилось. Однако злая досада только чуть-чуть царапнула, она вздохнула и стала спускаться. Ничего, времени у нее достаточно. Может, попробовать узнать у старух на скамейке, где может быть сейчас их сосед? Но, вспомнив их взгляды, Римма непроизвольно поморщилась.
Она вышла во двор и неторопливо направилась вдоль длинного запущенного палисадника. Вынула телефон, чтобы вызвать такси. Мимо неуклюже прошагал высокий, но сутулый мужчина неопределенного возраста. Мобильник как раз ответил торопливым, но вежливым женским голосом: «Такси «Блюз» готово принять Ваш заказ!», но Римма уже передумала и дала «отбой». Она разглядывала незнакомца и постепенно понимала, что не так уж он и незнаком. Но… сосульки желтоватых, скорее, пегих волос, трехдневная щетина, одежда, которую правильнее всего назвать обносками… Размыто-голубые покрасневшие глаза, бывшие когда-то ярко-синими…
— Олег?
Взгляд у него был, словно смотрел на привидение, а не на живого человека.
— Что, так сильно изменилась? — Она отступила на полшага и чуть склонила к плечу голову.
— Не настолько, как я… Жива, значит, — сказал он, подтверждая ее худшие подозрения.
Они немного помолчали, вглядываясь друг в друга.
— Ты ко мне? — высказал он догадку и тут же предложил: — Можем сообразить по рюмке чаю.
— Можем, — улыбнулась Римма и вскользь глянула на свою сумочку. — У меня, кстати, как раз кое-что с собой есть для такого случая. В твоем вкусе примерно…
— Мои вкусы стали проще, — с легкой усмешкой сказал он.
— Это заметно. Ну, да ничего. — Римма посмотрела на часы. — Идем, что ли? А то я хочу сегодня еще одного приятеля навестить. Перед отъездом.
Про отъезд она, конечно, соврала. Незачем ему всего знать.
Олег
— Идем, конечно! Подожди, я что-нибудь закусить…
Она поморщилась:
— Найдется и это.
Враз замолкшие старухи на скамейке проводили их взглядами, полными любопытства.
На кухне Римма ожидала увидеть гору грязной посуды, но увидела лишь грязную мойку. Старый, почти старинный буфет с откинутой столовой доской сонно поблескивал несколькими разнокалиберными стаканами и чашками, которые пылились за мутными стеклами, а также предметами, далекими от сервизного меню. Такими, как платяная щетка и магнитофонная кассета.
Римма поставила на доску буфета бутылку «Блэк Джека». Вынула нарезку ветчины. Черствый хлеб нашелся у Ольховика в припадочно вздрагивающем холодильнике. Порезав его грубыми скибками, он принес из комнаты вполне приличный стул для Риммы, а для себя вынес крашеный дощатый табурет. Сели. Олег наполовину наполнил граненые стаканчики и переглотнул.
— За встречу… — хрипло сказал он и, коснувшись своей стопкой Римминой, опрокинул в себя виски. — Ух-х… Класс… Давно не пробовал этой штуковины. — Он одобрительно качнул головой и глянул на гостью повлажневшими глазами. Положил на кусок хлеба ветчину, но тут же оттолкнул и потянулся за бутылкой. — Между первой и второй, говорят, пуля не должна пролететь.
— Говорят… — неопределенно улыбнулась Римма, лишь слегка пригубившая свой стаканчик.
Олег освежил его содержимое и налил себе полный.
— За твое воскрешение.
— Согласна, — без улыбки кивнула она.
Посмотрела на Олега пристально и тут же спрятала взгляд. Того, что Ольховик столь скоро возьмет быка за рога, она не ожидала. Но, наверное, это было хорошо…
Он выпил и затем откусил сразу полбутерброда. Не переставая жевать, спросил — то ли в шутку, то ли нет:
— А ты по правде живая? — И холодными влажными пальцами тронул ее запястье.
Она закаменела, но руки не отдернула. Сказала с легкой гримасой:
— Давай обойдемся без мистики.
Ольховик длинно вздохнул и уронил руку, как плетку.
— Музыку? — Он дернулся было подняться, но осел. — А, не работает же…
Римма аккуратно наполнила его стакан, капнула в свой. Это воодушевило его выпить «за дам-с» стоя, что он и сделал с превеликим удовольствием.
— Ну, — сказал ободрившись, — ты все молчишь и молчишь. Расскажи, как живешь, где… Я-то, как видишь… — Он широким жестом обвел вокруг и опять шумно вздохнул.
— Вижу, — неопределенно откликнулась она, но улыбнулась, чтобы еще больше приободрить его.
Спиртное действовало так, как она и рассчитывала.
Римма начала рассказывать о событиях девятилетней давности, точнее, о некоторых тех событиях, наблюдая за тем, как он слушает, и пытаясь уловить изменения в его настроении, но странным образом вдруг увлеклась собственными воспоминаниями… Ей даже заїхотелось услышать от него что-то вроде сочувствия. Впрочем, желание было мимолетным. Это, скорее, было даже не желание, а секундная слабость. Причем, можно сказать, что не ее слабость, почти не ее. Это была слабость той девочки из прошлого, которой она уже не была.