Запоздавшее возмездие или Русская сага

Карасик Аркадий

Минутное молчание. Видимо, Ванваныч размышляет, прикидывает. Почему-то ему не хочется применять силовые приемчики, до чего же не хочется!

Дашка не смолчала.

— Кусок дерьма называешь «инструментом»? Чем похваляешься, падла?

Бандит захлебнулся от неожиданности, что-то забормотал. Шагнул к дерзкой телке, замахнулся. Ударить не успел — его остановил босс.

— Погоди, Харя, не гони волну. Вот побазарим с ментом, потом уж… Что-то никак он не оклемается — уж не сдох ли?

— Не должен. Я его легко погладил.

Подошел

к пленнику, приподнял за волосы голову. Романов сделал вид — очнулся. Со стоном замотал головой, пытаясь сбросить с глаз кровавую пелену. Конечно, ничего не получилось.

— Дайте промыть глаза — не вижу.

Харя принес из сеней полведра воды, с хриплым смехом окатил Романа. Тот скованными руками провел по лицу. Прозрел.

Обстановка в горнице — не для слабонервных.

В центре комнаты сидит Ванваныч. По обыкновению ехидно ухмыляется. На скамье — лесник. Руки связаны, но ноги свободны. По другую сторону на стуле — связанная по рукам и ногам Дашенька. Видимо, ее считают более опасной, нежели бывший дружан авторитета. Харя устроился за спиной босса.

— Я вам уже говорил, Роман Борисович — не штормовать. А вы что делаете? Ворвались в квартиру Картоков, перепугали хозяев, зверски избили моего боевика выкрали заложника. Вот и пришлось применить нестандартные меры.

Многозначительный кивок на гудящую от боли голову пленника. За спиной босса захрипел Харя. Это у него смех такой. Возмущенно заворочалась привязанная к стулу Дашка. Но промолчала.

— Я не мог допустить, чтобы компаньон ночь просидел, прикованным к радиатору. Сделал то, что обязан был сделать.

— Предположим, — подумав, легко согласился Ванваныч. — А почему не отдали мне бумаги деда? Или, на крайний случай, ксерокопии?

— Не успел.

Конечно, версия ответа — на уровне детяслей, но более толковой больная голова не выработала.

— Ладно, — ухмыльнулся Ванваныч. — Не будем ворошить прошлое. Итак, где находится архив?

— Не знаю, — угрюмо ответил Романов. — Забыл. Ваш вонючий Харя выбил из головы.

Босс обреченно вздохнул.

— Не хотелось бы воздействовать на вашу память силовыми методами, но, похоже, без них не обойтись. Харя, — не оборачиваясь, приказал он. — Приступай. И не в соседней комнате — прямо здесь. Полюбуюсь на сексуальную картинку. Не в Плейбое — в натуре.

Харя, облизывая языком губы и демонстративно расстегивая ширинку, медленно направился к Дашке. На лице девушки — ужас, побледнела, сжалась.

Романов рванулся и вместе со стулом грохнулся на пол.

— Погоди, дружан, — обратился к Ванванычу лесник. — Может, обойдемся без насильничанья? Телка ни в чем не виновата.

— Обойдемся. Ежели я получу бумаги, — Палач выждал несколько минут и снова приказал. — Не медли, Харя, внедряй свой хваленный инструмент!

— Ладно, — торопливо заговорил лежащий на полу детектив. — Получишь. Только оставь девушку.

— Говори! — подался вперед Ванваныч. — Где?

— Здесь, неподалеку. Развяжи — отведу.

Наивная

надежда скрутить бандюг, как следует отполировать им зверские морды закончилась ничем. Слишком умным противником оказался Ванваныч — мигом расшифровал намерения пленника.

— Не получится. Скажи где — сами откопаем.

Романов растерянно что-то забормотал.

Поняв, что от детектива ничего путного не получит, босс кивнул Харе.

— Руки на затылок, морды — на пол!

В дверях — ангел-спаситель. В переводе — Петька Дружинин. Вместо крылышек — пистолет. Немая сцена, будто позаимствованная из гоголевского «Ревизора».

Неожиданно Харя взревел раненным зверем и прыгнул на Петьку. Не достал

— лесник извернулся и ударил его ногой по колену. С такой силой, что боевик рухнул на пол.Ударился головой об угол печи. Роман с наслаждением врезал ему скованными руками по затылку.

Опомнившись, Ванваныч выхватил пистолет, но Петька опередил его — выстрелил. Бандит выронил оружие и свалился рядом с шестеркой.

Освобожденный от наручников и веревки, Романов развязал девушку. Дружинин — лесника. Не стесняясь окружающих мужиков, Дашка повисла на шее папаньки, принялась обцеловывать его. Тот невежливо отстранился — не до телячьих нежностей.

Связывать Харю Бирюк не разрешил.

— А где Хавало, — поинтересовался он. — Замочил?

— Нет, просто оглушил и запер в погребе.

— Освободи. Пусть оба убираются — не надо брать на себя лишней крови.

А эту падаль, — лесник презрительно толкнул ногой труп Ванваныча, — я сам закопаю. Так, что ни один сыскарь не найдет…

— Не опасно отпускать?

— Знают — под землей найду. И — закопаю.

Не ожидая согласия либо запрета, он легко поднял с пола злоровенного амбала, придал ему вертикальное положение. Привычно, будто давно занимался этим, охлопал по карманам. Кастет, нож и два пистолета передал Романову.

— Двигай ходулями, сявка, — почти дружелюбно приказал он. — Сейчас вместе с вонючим дружаном пойдешь домой.

— Далеко… Разреши — на машине.

— Ништяк, доберешься пехом.

Харя не осмелился настаивать, прихрамывая, глядя в пол, пошел вслед за грозным хозяином.

Возвратился Бирюк минут через пятнадцать. Удерживаясь от необычного для нелюдима смеха, поведал о том, как освобожденные бандюги поплелись по проселку, один прихрамывая, второй потирая поврежденную Дружинином шею.

— Я на прощание цынканул: еще одна такая встреча — зубы выдерну через задницу. Кажется, усекли… Баул возьмешь?

Романов несколько минут размышлял. С одной стороны, спокойней, когда бумаги деда — под боком, но, с другой, предстоит объяснение со старшиной. С непредсказуемыми последствиями.

— Лучше пусть полежат в твоей захоронке. Так надежней.

— Сговорились, — мотнул кудлатой головой лесник и принялся сноровисто очищать карманы убитого босса. — Ксивы тебе нужны? — протянул он паспорт и водительское удостоверение.