Запредельник
Шрифт:
Он отдал бумаги советнику, которая отнесла их клерку. Но Такасуки вмешался:
— Минуточку! Мы должны выслушать подсудимого, прежде чем изучать вещественные доказательства.
Обвинитель, словно извиняясь, улыбнулся:
— Мне жаль, ваша честь, но я заявляю, что подсудимого все равно признают виновным, так как это очевидный факт.
— Ах так?
— Да, ваша честь, — ответил обвинитель.
— В моем суде никто ничего не считает очевидным, молодой человек.
Такасуки повернул свое широкое лицо к Маккензи и взглянул
— Вы признаете себя виновным, командор?
Маккензи встал, но ничего не ответил. В зале воцарилась напряженная тишина.
Такасуки продолжал терпеливо ждать ответа, но, когда понял, что его не последует, повторил снова:
— Почему вы не отвечаете, командор? Может быть, у вас есть адвокат, который еще не пришел?
— Обвиняемый отказался от услуг адвоката, — поспешил вмешаться обвинитель.
И тогда Маккензи понял, что настал его черед говорить:
— Это неправда, сэр. Мне не предоставили адвоката, но, смею заметить, я не принял бы услуг ни одного адвоката, предложенного обвиняющей стороной.
Казалось, комнату пронизывали электрические разряды. Члены трибунала вопросительно смотрели друг на друга. Даже обычная самоуверенность Ван Сандер покинула ее, и она словно сползла на край стула.
— Я требую защиты своих прав в соответствии со Специальным Кодексом номер 4 дробь 7, — продолжал Маккензи. — Как капитан и единственный член экипажа, обвиняемый в совершении особо серьезного преступления, я хотел бы сам назвать своего адвоката.
По комнате прокатилась волна возгласов и комментариев. Ван Сандер вскочила.
— Протестую, ваша честь! Я протестую! — громко закричал обвинитель.
Такасуки несколько раз настойчиво постучал молотком по столу, восстанавливая тишину, и объявил:
— Порядок в зале суда!
Наконец спокойствие было восстановлено, только Ван Сандер продолжала стоять. Она угрожающе смотрела на обвинителя.
Капитан Петравич мягко присвистнул, и Такасуки обернулся к нему:
— Что вы знаете об этом Специальном Кодексе, сэр? — спросил он.
— Боюсь, я знаю, что это такое, — с широкой ухмылкой ответил седой человек, — хотя уже очень давно не сталкивался с этим.
— И что же это такое?
— Кодекс дает право команде и капитану корабля выбирать самим себе адвоката, если их судят военным судом за действия, предпринятые во время кризисных или военных событий. Существует два условия: обвиняться должна вся команда, и их выбор адвоката должен быть единодушным. Как правило, это делает невозможным применение Кодекса.
Петравич снова присвистнул, даже не пытаясь скрыть свое удовольствие.
— Но как нам известно, командор Маккензи является одновременно капитаном и всей командой корабля, а его запредельник безусловно выполнял важное задание.
Петравич замолчал, его лохматые брови угрожающе шевелились.
Такасуки кивнул и произнес:
— Ага!..
Младший офицер тоже кивнул,
— Ваша честь! — взывал он. — Я решительно протестую против этой смешной попытки затянуть процесс. Призываю вас учитывать интересы Конкордата! Пособничество врагу — прямая угроза обществу! Если обвинение будет сводиться к абсурду с помощью различных процедурных уловок, государственной безопасности будет нанесен урон, немедленный, отрицательный и полный.
Обвинитель, словно подыскивая дополнительные доводы, замолчал. Внезапно его осенило, и он продолжил:
— Суд должен учесть, что обвиняемый вводит его в заблуждение. Он полностью признал свою виновность в ходе предварительного расследования. За отрицание этого сейчас он заслуживает дополнительного наказания. Но вместе с тем нам следует рассмотреть вопрос об истинности или ложности представленных доказательств. Если вы сейчас отклоните приговор обвинения, то в дальнейшем обвиняемый может воспользоваться этим процедурным моментом как основой для своих апелляций. Но мы призваны блюсти безопасность Конкордата! Думаю, что в данных обстоятельствах подобное решение…
— Что вы пытаетесь внушить суду? — перебив обвинителя, спросил Такасуки. — Мы следуем принятым правилам и не подстраиваемся под свое настроение. Основой безопасности Конкордата является неукоснительное следование законам. Это, надеюсь, понятно? Протест отклонен.
Затем главный судья повернулся к Маккензи: лицо — застывшая маска нихонианского достоинства.
— Суд гарантирует вам ваши права в соответствии со Специальным Кодексом. Кого вы выбираете своим адвокатом?
Маккензи не мог поверить, с какой легкостью он добился желаемого результата. Он сказал:
— Ваша честь, я покорно прошу, чтобы моим адвокатом на суде был Сирус Магнум, Префект Красного Утеса.
Раздался странный звук, словно все одновременно вздохнули. Когда тишина восстановилась, он продолжил:
— Более того, я считаю, что при сложившихся обстоятельствах необходимо введение в действие Поправки 5 Классификационного Статуса, а именно, я требую немедленно доставить меня для беседы к моему адвокату.
Комната взорвалась какофонией звуков.
Поправка 5 Классификационного Статуса являлась наиболее значимой в делах Конкордата и применялась в исключительных случаях. Тот факт, что Маккензи прибегнул к ней при казалось бы не соответствующих обстоятельствах, ошеломлял и придавал всему процессу совершенно новое значение. Даже Маккензи был удивлен содеянным. Это не было частью его плана, скорее мгновенной импровизацией. Его интуиция подсознательно обострилась. Он понимал: реакция Ван Сандер свидетельствовала, что дело было далеко не в выявлении пособников рашадианцев.