Запредельность
Шрифт:
– Значит, никакой аварии не было. И больницы тоже.
– Это замещенные воспоминания – у вас, у близких и знакомых. Авария должна была объяснить недомогание и провалы в памяти. К сожалению, ваша дочь еще не вполне развила свои навыки, поэтому не смогла сделать подобную операцию – как у вас говорят? – без задора.
– Без задоринки, – машинально поправила Дора. – Вы называете это магией?
– Нам больше нравится слово «воздействие».
– Мне нужно быть рядом с ней. Я смогу быть полезной – правда,
– Что же, – снова пыхнул невидимой трубкой таксист, – в войну не отказываются от добровольцев.
Дора долго смотрела на дорожные фонари за окном – они утопали в тумане и становились все причудливей, словно посаженные в клетки звезды. Наконец, она произнесла:
– Знаете, что странно? Память вернула мне прозвище – Юкс. В любимой дочкиной сказке был такой зверек Юксаре, который бродяжничал и терпеть не мог правила. Даже в школе ее так называли. Малышка Юкс – это все чувства, под кожей. Но так глупо, я не могу вспомнить имя!
– Имя – самое сокровенное, оно всегда на дне сундука, – произнес водитель. – Ее зовут Далия.
– Далия, – выдохнула Дора. – Ну конечно!
И она едва слышно прошептала:
В одном мгновенье видеть вечность,
Огромный мир – в зерне песка,
В единой горсти – бесконечность,
И небо – в чашечке цветка.
Автомобиль со знаками такси на потрепанных боках плавно оторвался от земли и направился за лесопарк, туда, где бушевала гроза.
СЛЕДУЙ ЗА МНОЙ
Черный кот сливался с темнотой: его шерсть служила мантией-невидимкой после захода солнца. Он шел медленно, то и дело замирая и прислушиваясь. Раздался какой-то звук, и ухо кота мгновенно повернулось в сторону дома с горящими окнами. Но это были всего лишь неуклюжие человеческие шаги.
– А я говорила, – донеслось из-за деревянной стены. – Говорила ведь, что будет еще один покойник. Никто меня не слушает, а я-то все знаю!
Голос был женский, высокий и пронзительный. Кот недовольно сложил уши, но знакомое слово привлекло его внимание, и он подошел ближе к окну. В тот же момент из глубины дома послышалось заспанное «Угу», явно принадлежащее мужчине.
– Жаль, конечно, бедняжку, – продолжила женщина. – Совсем не успела пожить на свете. Я, конечно, сразу раскусила, что она одной ногой в могиле. Родителям советы давала, так они меня за порог выставили! И теперь неприкаянная душа дочери останется на их совести…
– М-м-м, – произнес мужчина со слабым намеком на протест.
– Что мычишь? – в женском голосе послышались визгливые нотки. – Ты ведь со мной согласен?
– Угу, –
– Они не приняли меня всерьез. Никто не принимает. А я знаю об этом мире побольше многих. Даже бабушка не раз говорила мне, что у меня третий глаз или что-то вроде… Фе-е-едь!..
В окне возникла темная фигура, и кот понял, что зазевался: развесил уши и попал под свет фонаря.
– Федь, там кошка! В нашем дворе!
– И что с того? – лениво спросил мужчина.
– Черная кошка с бельмом на глазу! Я видела ее полгода назад, когда хоронили Михалыча. А теперь вот на новые похороны явилась. Нечистая сила, новую жертву себе высматривает! Федя, гони ее прочь!
Мужчина вздохнул и отложил в сторону только что открытую бутылку с пивом. Набросив плащ поверх семейных трусов, он вышел во двор и увидел, как черная кошка усиленно метит куст смородины, доказывая то, что она – кот.
– Федя! – Дом содрогнулся от истерического выкрика. – Ну что ты там стоишь? Смерти моей хочешь?
Нехотя мужчина поднял с земли камень и запустил в животное. Кот отскочил, поджав лапу, и укоризненно посмотрел на человека. И этот взгляд почему-то разозлил пьяного Федю. Он бросился к будке за верандой, вытащил за шкирку здорового сонного пса, как две капли воды похожего на хозяина, и отстегнул ошейник.
– Полкан, взять его! Фас!
Пес непонимающе заскулил, и хозяин дал ему пинка, указывая направление. Тогда Полкан, наконец, увидел свою цель. С утробным рычанием он устремился за котом. Тот перемахнул через забор, а пес влетел в открытую калитку. Поселок наполнился визгом и лаем; к этим звукам добавились завывания других собак и раздраженные окрики людей.
Кот мчался по улочке, перепрыгивая через лужи, а Полкан гнался следом. Оба с разбегу завернули за угол… и тут дорога оборвалась. Это был тупик, глухая стена. Кот оттолкнулся мягкими лапами от кирпичей и, сделав кувырок в воздухе, припал к земле. А потом спокойно сел в ожидании. Подбежавший пес, который должен был разорвать хвостатого в клочья, вдруг резко затормозил и тоже сел.
Так они сидели и смотрели друг на друга, как два маленьких актера незримого театра. Потом кот как будто кивнул псу, и Полкан, отряхнувшись, медленно побрел домой.
А кот, прищурившись, стал нюхать воздух и навострил уши. Со стороны могло показаться, что он готовится к мышиной охоте – но этого зверя интересовали вовсе не мыши. Он прислушивался, щупал вибриссами темноту и, в конце концов, уловил нужный звук – тоненький, как паутинка, детский плач.
Кот черной молнией метнулся по огородам и вскоре оказался в старом дровяном сарае. Там, в самом дальнем углу, за кучей хлама, сидела девочка и всхлипывала, обхватив руками колени.
– Здравствуй, – сказал ей кот.