Запрещенная реальность. Том 2
Шрифт:
Да, он осознал свою ошибку и попытался увернуться, перейти на другие диапазоны психического состояния, однако он уже «падал вперед», проваливался с нарастающей скоростью, и его попытка лишь задержала падение на несколько мгновений…
и тотчас же он почувствовал под ногами твердую поверхность — словно кто-то подсунул ему плот…
тело пробило плот, но руки ухватились за какие-то балки и фермы, подтянули вверх тело, казавшееся глыбой мертвого металла…
балки обломились, и снова, отчаянно извернувшись, Матвей поймал брошенную «сверху» — в пустоту —
голова пробила толстый слой льда, закрывшего «полынью пустоты», которая продолжала засасывать его, растворять в себе, испарять и развеивать по гигантским объемам чужого сознания…
уши взорвались от собственного крика…
грудная клетка выгнулась дугой, сотрясаемая бешено заработавшим сердцем…
глаза резануло нестерпимо ярким светом…
что-то щелкнуло…
горло перехватило такой болью, что он снова едва не нырнул в омут беспамятства…
и все стихло!
Свет в глазах померк, но последним усилием воли Матвей раскрыл их, увидел склонившееся над ним лицо Горшина и окончательно ушел, вполне осознавая, что его спасли от чего-то неизмеримо более жуткого, чем смерть!
Пришел в себя он через несколько минут, с удивлением обнаружив, что все еще сидит в кабинете перед выключенным компьютером, а рядом на гостевом диванчике удобно расположился Тарас Горшин и с видимым удовольствием пьет кофе. Заметив, что хозяин зашевелился, подал ему чашку с напитком, сваренным так, как любил варить сам Соболев, — на песке, с пенкой.
— Ну как тебе знакомство с Конкере?
Матвей отхлебнул кофе, не чувствуя его вкуса, блаженно закрыл глаза и не отвечал, пока чашка не опустела.
— Спасибо, Граф. Как это ты умудряешься везде успевать?
— Я знал, что ты захочешь распаковать файл и поговорить с Монархом, и ждал момента… тут неподалеку живет моя приятельница. Ну а дыхание Монарха не почувствовать невозможно. Я и прибежал.
— Это было… страшно!
— Представляю. Он поймал тебя на противофазе Гамчикот[ [32] , то есть не ударил, а принял твое сознание в себя, произошло как бы вакуумное расширение твоей психики, высасывание интеллекта, ты и полетел «в бездну»… Кстати, я тоже, наверное, не удержался бы, будь на твоем месте. Этот парень очень хотел подчинить тебя, и не успей я хотя бы на мгновение — ты был бы уже его авешей. Или зомби, что верней.
32
Гамчикот — Дьявольское Милосердие (Каббала).
— Как тебе удалось меня вытащить?
— Я тебя не вытаскивал, ты вылез сам. Но ударить — ударил.
Матвей внимательно посмотрел в глаза Тараса, на дне которых мерцала неизбывная тоска.
— Хочешь сказать, Монарх «оглянулся» на твой удар и отпустил меня? Что-то не похоже. Я чувствовал не твои удары, а чьи-то вытягивающие меня руки. Это был не ты?
— Не знаю. — Тарас задумался, глотнул
Матвей продолжал смотреть на него, и Горшин закончил:
— У меня осталось впечатление, что я был не один. Но вполне возможно, что это было «эхо» нашего сопротивления проекции Монарха. Не бери в голову, мы победили, а это главное. Не хочешь рискнуть еще раз? Вдвоем мы поддержим друг друга и выдержим любое нападение и контрнападение.
Матвей открыл рот, чтобы сказать «нет», вспомнил визит Самандара и сказал:
— Я только сбегаю пописать…
Через несколько минут они удобно устроились в креслах перед компьютером, настроились на большое психическое напряжение, чувствуя биополя друг друга, и ввели в память машины «черный файл».
Все повторилось, как и в первый раз, от «оживания» компьютера до превращения его в сверхсущество с мощной пси-энергетикой, только «всосать» в себя сдвоенную волю и сознание людей Внутреннего Круга, которыми, несмотря на обстоятельства, оставались Горшин и Соболев, проекция Монарха не смогла. И тем не менее даже в качестве собеседника Конкере был невообразимо силен и тяжел, выдерживать его вибрацию и голос было невероятно трудно.
— Зачем ты меня вызвал, воин? — раздался в голове Матвея (Тараса тоже, но с иными интонациями) рокочущий бас. — Ты готов к сотрудничеству?
— Нет, не готов, — мысленно ответил Матвей. — Но мне нужна твоя помощь.
— В чем она будет заключаться?
— Мне нужен тхабс преодоления границы «розы реальностей».
— Зачем?
— Я инициировал эйнсоф и вернулся — по мировой линии рода — в прошлое. Однако в результате произошло резкое лавинообразное изменение Закона обратной связи…
— Всякое деяние запускает цепь причин и следствий, просчитать которые не в силах иногда даже я. Ты ошибся, понадеявшись на «высшую справедливость» мироздания, которой не существует. Допустим, я дам тебе тхабс, что ты намерен сделать?
— Изменить Законы. В сторону сил добра и света.
— Как понимаешь их ты?
— Как понимаю их я? Прекратить войну иерархов. Восстановить традиции Круга. Отделить нашу «запрещенную реальность» от «розы реальностей», чтобы никто никогда не смог вмешиваться в дела людей.
— Ты можешь взять на себя такую ответственность?
Матвей не был готов к прозвучавшему вопросу и хотел ответить честно: «Не могу», — но вместо этого кто-то сидящий глубоко внутри его вдруг вырвался на волю и высокомерно обронил:
— Кому бы говорить об ответственности, только не тебе.
— Понятно, идущий. Кажется, ты уже нашел, что искал, судя по ответу. Но знаешь ли ты, что физические тела не могут пересекать границу «розы»? Физическое тело — это устойчивая индивидуальная структура энергий материального порядка, которая просто в силу закона существования подпланов «розы» не может в них пребывать. Иное дело — сознание. Оно — тоже устойчивая индивидуальная структура, но — энергий высших порядков, поэтому проникать в другие подпланы мира может, хотя и согласно Закону восхождения.