Запрещенные письма
Шрифт:
— Да… — она едва заметно кивнула и снова закрыла глаза.
Вполне логично, что моя бабушка хотела бы, чтобы я присоединилась к другой семье и стала частью общины, но разве она не понимала, что я не переживу, если потеряю еще кого-то? Что, если начнется новая эпидемия? Моя душа уже была разорвана в клочья от горя.
— Ты должна!
Я слегка сжала ее руку.
— Дети — это величайший дар. Они приносят надежду.
— Но, ба…
— Роди ребенка, — повторила она и снова закашлялась. — Обещай мне.
У меня не было выбора. Поглаживая ее
— Даю слово. Я не позволю нашей семье умереть вместе со мной. У меня будет ребенок, и если это будет девочка, я назову ее Андреа в твою честь.
Едва заметное движение ее губ было единственным признаком того, что бабушка меня услышала. Глаза закрылись, и стало слышно напряженное дыхание.
Я сидела рядом, держа бабушку за руку, пока она крепко спала. Несколько раз мне казалось, что она умерла: между вдохами были долгие промежутки, но потом она делала еще один вдох и жила дальше.
Я делилась с ней своими любимыми воспоминаниями.
— Помнишь, как ты позволила мне переодеться в твою одежду? У тебя было то красное платье, которое я так любила, и хотя оно было мне слишком велико, ты сказала, что я выгляжу просто прекрасно.
— Я буду скучать по твоей выпечке, ба. Этот вкусных запах свежеиспеченного хлеба и пирожных… он всегда заставлял меня чувствовать себя любимой внучкой. Ты так баловала меня.
Мой голос срывался, пока я говорила о детских воспоминаниях и моей любви к бабушке.
Двадцать восемь удивительных лет своей жизни я чувствовала любовь этой женщины, а потом в дождливый июльский день 2236 года моя прекрасная, сильная и заботливая ба испустила последний вздох.
— Не-е-ет, — выдохнула я в душераздирающем отчаянном рыдании, которое заставило Нелли, нашу собаку, подойти, положить голову мне на бедро и заскулить.
Боль в груди мешала мне дышать. Я потянулась к Нелли и зарыдала, уткнувшись в ее шерсть.
«Моя семья погибла».
«Они все умерли».
Всего три месяца назад мы сидели в этом доме и праздновали двенадцатый день рождения Марии. Мой брат подарил ей большой, завернутый в красивую упаковку подарок и громко смеялся, когда оказалось, что это всего лишь его собственная крошечная фотография в рамке. Джастину было шестнадцать, и он так любил розыгрыши.
Мое тело казалось тяжелым, как будто горе от потери восьми членов семьи превратилось в мешки со свинцом, которые я должна буду носить всю оставшуюся жизнь.
Я не могла поднять руки или встать со стула. Все, что я могла сделать, это сползти на пол и рыдать.
«Этого не может быть».
«Пожалуйста, позволь мне очнуться от этого кошмара».
«Пусть это прекратится».
Я измученно свернулась в клубок, обхватив руками колени.
«Мне нужно позвонить и сообщить, что ба умерла».
Мысль о том, что ее тело
«Ах, если бы только я умерла вместе с ними».
Мысль была настолько ясной, что почти уняла мои рыдания.
«Это могло бы решить мои проблемы. Не стало бы больше ни горя, ни печали, ни одиночества. В любом случае, чего хорошего мне ждать?»
Нелли снова заскулила, как будто поняла мои зловещие мысли.
Потянувшись к ней, я прошептала:
— Я позабочусь о том, чтобы тебя взяли в хорошую семью, прежде чем покину этот мир.
И тут до меня дошли последние слова бабушки. Я обещала ей, что не позволю нашей семье исчезнуть с лица земли.
Закрыв лицом руками, я снова заплакала. И зачем только я дала такое обещание?
Глава 2
Светящиеся предметы
Девина
Когда была маленькой, я часто бегала по этому лесу и гонялась за бабочками и светлячками со своими братьями и сестрами. Тогда мое сердце было беззаботным, а улыбка — широкой.
Воспоминание о моей сестренке Каролине, указывающей вверх и шепчущей: «Ты видишь фею?», заставило меня ускорить шаг. Прошло четыре дня с тех пор, как умерла бабушка, и, казалось, призраки моей семьи витали повсюду вокруг меня.
Каждая комната в доме была полна воспоминаний, и спустя два дня, проведенных за упаковыванием вещей, я пришла сюда в надежде немного отдохнуть от них.
Но вот она снова передо мной: Каролина, семилетняя девочка, нарисованная моей памятью, бегающая от дерева к дереву в поисках фей. Она повернулась и улыбнулась мне, солнечный луч играл в ее темных волосах.
— Давай, ты, медлительная улитка. Феи улетят прежде, чем ты доберешься сюда.
Грудь сдавило от сожаления о том, что тогда я не поспешила за ней. Чего бы я сейчас ни отдала, чтобы поделиться воспоминаниями с Каро, но тогда мне было шестнадцать, а ей всего семь, и я чувствовала себя слишком взрослой для фей. Иронично, ведь я стала писателем и использовала фантазию, чтобы создавать свои книги.
Нелли бежала впереди, тяжело дыша. Она была старой овчаркой с выраженным инстинктом защитника и демонстрировала это, агрессивно лая на большую стаю ворон, летающих над нашими головами. Птицы казались такими же черными, как и моя душа, и ужасные крики, которые они издавали, резали мне уши.
На меня нахлынуло еще одно воспоминание о моей сестре Марии. Она боялась птиц. Однажды, когда ей было четыре года, она замерла от страха и не смогла пройти мимо дерева из-за двух ворон, наблюдавших за нами. Птицы никогда не пугали меня, и я бы не обратила внимания на шумную компанию и сегодня, если бы не Нелли, которая погналась за ними.