Запрещенные письма
Шрифт:
Даже мой отец, который, как известно, был спокойным человеком, потерял самообладание, и его пришлось остановить, когда он в отчаянии стал биться головой о стену.
— Мы никому не помогаем, причиняя вред самим себе. — Мой взгляд упал на Лукаса, у которого болели костяшки пальцев. Два дня назад он попытался разбить кулаками дверь.
— Наши женщины там, беззащитные! Если что-нибудь случится с Клэр… — челюсть Лукаса напряглась.
Мрачная атмосфера наполняла камеру, в которой мы находились. Комнатка была меньше, чем моя ванная, всего с тремя тонкими и грязными матрасами
Мы почти не разговаривали, если не считать слов о том, что мы убьем короля Джереми и всех, кто его поддержит, как только у нас появится возможность.
К сожалению, наше время быстро истекало, так как мы голодали и теряли силы с каждым часом. Одиннадцать дней с минимумом еды — и мы все чувствовали головокружение и слабость. Вечером второго дня нам принесли воду, но когда охранник засмеялся и сказал нам, что подозревает, что король отравил ее, никто из нас не захотел к ней прикасаться. Мой папа заявил, что нам нужно утолить жажду, и, как самый старший, он решится первым. Только когда у него не появилось никаких симптомов отравления, мы с жадностью разделили кувшин с водой на всех.
Почти две недели в той камере показались мне годами. Мы все осунулись. Утром в канун Нового года нас навестил капитан.
— Нам нужна еда и вода. Мы умираем с голоду, — пожаловался Генри, когда он открыл окошко в двери.
— О, вы голодны? — тон капитана был насмешливым. — Тогда у меня для вас хорошие новости.
— Ты принес нам еду? — мой отец придвинулся ближе к двери.
— Нет, но ваш голод скоро закончится. — В тоне капитана было что-то зловещее, что заставило нас с Фредериком обменяться обеспокоенными взглядами. — Король Джереми пригласил своих любимых подданных стать свидетелями его Новогодней речи, которая будет транслироваться народу. Ваша публичная казнь станет праздником для зрителей и событием года. Все будут рады увидеть, как шестеро предателей получат по заслугам.
Я шагнул вперед, повторив то, что уже говорил несколько раз.
— Это я отравил королевское пиво. Остальные не имели к этому никакого отношения.
Капитан пожал плечами.
— Король смотрит на это по-другому, но вы, мужчины, не волнуйтесь. О ваших женах позаботятся. На самом деле, в полночь у нас будет пять свадеб, и я рад объявить, что король наградил меня, и я тоже возьму себе жену!
— Черта с два ты это сделаешь! — мы все ринулись к двери, рыча и толкаясь.
Капитан отступил назад и самоуверенно рассмеялся.
— Ну же, не портьте мне день свадьбы своим упрямством. Я уверен, ваши жены будут оплакивать вас, но мы позаботимся о том, чтобы у них не было на это времени, если вы понимаете, что я имею в виду
— Не смей, нахрен, прикасаться к ним! — заревел Эммерсон и ударил кулаком в дверь.
— О, уверяю вас, мы к ним прикоснемся. У короля есть право выбора, и он встречается с женщинами прямо сейчас, чтобы получше их рассмотреть. Я надеюсь, что он оставит Клэр мне. В отличие от тебя, Лукас, я награжу ее ребенком уже через месяц.
— Я убью тебя! —
Секунду он просто стоял там, а потом сардонически улыбнулся.
— Что наводит меня на мысль. Я думаю, что начну свою брачную ночь с Клэр с того, что она опустится на четвереньки и почистит мой ботинок. Пока она будет стоять на коленях, я попрошу ее расстегнуть мои штаны, просунуть свою милую маленькую ручку внутрь и вытащить мой большой член. Я заставлю ее облизать его сверху донизу.
Пока он рассказывал обо всех мерзких способах изнасилования моей сестры, мы, мужчины, проклинали его и бились в дверь.
— Поберегите силы, мальчики. Вам понадобится немного смелости для казни сегодня днем. Это делает ее намного более интересной.
После того, как капитан покинул нас, Лукас опустился на один из матрасов и уткнулся головой в колени. Он выглядел таким же беспомощным и сломленным, каким чувствовал себя я.
Двадцать минут спустя задвижка в двери снова открылась, и охранник подал нам целую буханку хлеба и большую миску картофельного супа.
— Это ваша последняя трапеза, так что вам лучше насладиться ею.
Мой папа разломил хлеб на шесть частей, а затем мы намочили эти куски в супе. Было удивительно снова почувствовать в животе теплую пищу.
— Когда нас выведут на казнь, мы убьем его, — пробормотал Фредерик, жуя хлеб. — Нам нужно только убить Джереми, и тогда остальные присягнут нам. Это обычай Северных земель.
— Ага. — Эммерсон согласно кивнул.
Я промолчал. Я знал, что у нас не будет шанса приблизиться к королю Джереми. Он наверняка предполагал, что мы будем сражаться за наши жизни, и он позаботится о том, чтобы между ним и нами было много вооруженных солдат. Этот мудак будет наслаждаться зрелищем, не подвергая себя опасности.
Как и тысячу раз до этого, мои мысли вернулись к Девине. Мне никогда больше не удастся поговорить с ней или посмеяться вместе с ней над тем, как различны наши культуры. Она была права, когда сказала, что мы — жестокие дикари. Казнить нас и заставить мою мать, Уилму, Клэр, Марни и Старр снова выйти замуж до конца дня — да, это было жестоко и варварски. Это было не то, за что мы всегда боролись. Моя единственная надежда на перемены была в революции. Если бы только я мог дожить до момента, когда королю Джереми отрубят голову.
Я вздохнул. Нет, я бы отказался от этого удовольствия ради того, чтобы написать Девине последнее письмо и рассказать ей о своей попытке спасти людей, которых я любил. Сказать ей, что часы, которые я провел с ней, были лучшими часами в моей жизни.
Звук тихих рыданий Фредерика заставил меня протянуть руку и погладить его по спине. Мой брат был сильным и выносливым, и я не видел его плачущим с тех пор, как он был маленьким мальчиком. Остальные отвернулись, сглатывая собственное отчаяние, а я почувствовал, как на мои глаза тоже наворачиваются слезы. Огромный клубок чувств разорвался в моей груди, и я прислонился к своему младшему брату и заплакал вместе с ним.