Запрещённый приём
Шрифт:
— Это все, что ты делаешь? — Вмешался Олаф.
— Ну да. А ты что делаешь? — Спросил его Ньюман.
— Гораздо больше. — Ответил Олаф.
— Блейк тренируется всего три раза в неделю. Почему ты мне предъявляешь, а не ей?
— Три раза в неделю она тренируется в ближнем бою, но это далеко не все, что она делает.
Ньюман посмотрел на меня, вскинув брови.
— Еще я три раза в неделю тягаю железо, иногда чередую его с кардио. — Сказала я. — Бегаю как минимум дважды в неделю, трижды — если есть время. С пушками упражняюсь хотя бы
— Выходит, ты тренируешься тем или иным образом каждый день? — Уточнил Ньюман.
— Я стараюсь брать себе один выходной в неделю.
— Как ты тянешь такие нагрузки?
— А как тебя могут устраивать три занятия в неделю с железом и кардио? Серьезно, Ньюман, что там теперь за физподготовка у маршалов?
— А что там было, когда вас двоих записали в дедушки? — Спросил он.
Мы с Олафом переглянулись.
— Они хотели, чтобы нас в отделе было как можно больше до того, как новички смогут работать сами, так что физподготовка была на уровне стандартной маршальской службы.
— При мне она была такой же.
— Ходили же разговоры о том, чтобы ввести программу физподготовки, которая поможет натаскать новичков конкретно для нашей работы в сверхъестественном отделе. Хочешь сказать, ее так и не ввели? — Удивилась я.
— Если ты успешно сдаешь все нормативы после того, как становишься маршалом, то никаких усиленных тренировок не требуется.
— Это стандарт для большинства служб. — Заметил Ливингстон.
— Никто не заставляет нас тренироваться. — Сказал Олаф.
— Не заставляет, но… — Я задумалась над тем, как объяснить свою позицию. — Но если ты не будешь по-настоящему упорно тренироваться, ты просто не сможешь нормально делать свою работу.
— В смысле, провалишь сдачу нормативов? — Уточнила Кейтлин.
— В смысле не сможешь бегать, драться и не будет достаточно вынослив, чтобы потянуть охоту. Тебя быстро ранят или еще чего похуже.
— Дело не только в этом, Анита. — Вмешался Олаф. — Новым истребителям не хватает наставников. У них есть только тот опыт, который был получен на занятиях в классе. Они не знают, что значит встретить монстра в полевых условиях и остаться в живых после этого.
— Сейчас новичков ставят в пару со старшими. — Заметил Ньюман.
— Меня больше не просили нянчиться с новобранцами. Кого они приглашали в наставники? — Поинтересовалась я.
— Меня. — Ответил Ньюман.
— Ты же от силы два года работаешь.
— Знаю. Поэтому я и сказал, что не считаю себя достаточно опытным, чтобы натаскивать новичков. Я также сказал, что ты, Форрестер, Джеффрис и Конь-в-Яблоках куда больше подходите на эту роль. Им не понравилось, что я считаюсь круче других молодых маршалов только потому, что работал с вами четырьмя.
— Почему они не отправили Всадников натаскивать новобранцев? — Спросил Ливингстон.
— Они нам не доверяют. — Ответил Олаф.
Я кивнула.
— Ага, все в точности как он и сказал.
— В смысле — не доверяют? —
— Считают, что мы испортим новичков. — Сказал Олаф.
Я покосилась на него.
— Я бы другое слово использовала, но да, вроде того. Они уверены, что мы превратим молодых маршалов в независимых одиноких волков — таких же, как мы сами.
— А вы превратите? — Поинтересовался Ливингстон.
— Вероятно. Мы все получили статус дедушек, выполняя разовые задания, и с полицией работали неофициально. Я хотя бы была консультантом, но большинство маршалов были просто охотниками за головами, когда получили свои значки. Те, кто сдал нормативы по физподготовке и стрельбе, получили статус дедушек, но мы все равно не приравнены к офицерам полиции. У нас нет отлаженной системы тренировок и полицейской подготовки.
— А какая подготовка у вас есть?
— Военная. — Ответил Олаф.
— Магическая. — Сказала я. — Ну, технически, речь идет о парапсихических способностях, которые помогают нам давать отпор немертвым и оборотням.
— Значит, никто из вас не стал дедушкой после работы в полиции? — Уточнил Ливингстон.
— Нет, насколько мне известно.
— Нет. — Подтвердил Олаф.
— Наверняка ведь полиция охотилась на вампиров и до того, как закон постановил, что у них есть права. — Озвучил свои мысли Ливингстон.
— Некоторые из первых охотников действительно были полицейскими. — Согласилась я.
— Тогда почему они не стали дедушками? — Спросила Кейтлин.
— Ну, во-первых, копам не было разрешено становиться охотниками за головами. А во-вторых, они уже мертвы.
— Хотите сказать, что вы со своей работой справляетесь лучше, чем это делает полиция? — Уточнил Ливингстон.
— Да. — Хором ответили мы с Олафом.
— Как-то это оскорбительно для моих братьев и сестер по униформе. — Заметил Ливингстон.
— Я их не оскорбляю. Я имею в виду, что задача полиции — спасать жизни. Большинству офицеров и за двадцать лет службы не доводилось стрелять в преступников. Сейчас при любой пальбе тебя тут же в новостях покажут, но если обратиться к статистике и посмотреть, сколько в стране полицейских, и сколько людей умирает во время перестрелок, то станет ясно, что чаще всего речь идет о стычках между гражданскими. Полиция создана, чтобы поддерживать мир. А на нашей работе даже думать надо иначе.
— Ньюман, ты ведь был копом до того, как стал маршалом. — Сказал Ливингстон.
— Да.
— И ты хорошо работаешь.
Ньюман покачал головой.
— Моя первая охота была в компании Четырех Всадников. Я своими глазами увидел, как надо работать. Это совсем не то, что нам рассказывало начальство.
— А что оно вам рассказывало?
— Они хотели, чтобы мы были копами, которые убивают по команде, как бойцовские псы. Но большую часть времени мы должны быть хорошими собачками — лучшими друзьями человека, пока нам не прикажут убить вновь. — С каждым словом его лицо становилось все более несчастным.