Запрет на любовь
Шрифт:
Хрень какая. Боюсь, меня теперь даже смерть не остановит!
Хотел её так, что дурным становился: мозг плавился, кровь кислотой обращалась.
Вот и сейчас в паху тяжело стало. Хозяйство пульсировало: от буйства этого силой наливалось и дёргалось в дикой жажде в стервозную Альку попасть. Оно теперь ориентиры на неё держало, и раз мозг в состояние спермы обратился, только этим низменными порывали и руководствовалось.
А как по другому? Алия весь день то в шортиках, то в обтягивающих легенсах передо мной задом
По её телу приятно шариться ладонями и стискивать округлости. Мне нравилось Альку изучать, ласкать и… вкусная она. Охренительно вкусная!
Даже слюна выделилась, как хотелось опять Альку вылизать.
— Тим, — сдавленный стон прошуршал больше призывно, чем отталкивающе, хотя соседка явно была намерена выкрутиться из этой ситуации.
Глупая, я уже тяжко соображал, что она там пыталась пробормотать. Наверное, в очередной раз надавить на совесть, порядочность. Напомнить, что у неё кто-то есть, но боюсь, мне уже глубоко по хрену было. Подсел на неё и уже не остановлюсь.
Раз нарушил данное себе слово, дальше только абордаж!
Секс с Алькой — рецидивней наркотической зависимости.
Алька для меня нечто более губительное.
Алька для меня — и жизнь, и смерть!
— Прошу, — ваще крышесносно звучало, будто соседа была на грани кончить. И я поспешил ей это устроить…
20.2
***
Проснулся с чувством, что мир меня любит. И есть мне в нём место — причём не последнее. Словно жил до этого времени без смысла, а теперь его ясно увидел.
Рядом тепло и мирно сопела Алька. Но от запах секса, дурманом очередной волны желания окатило с ног до головы, прямолинейно ударяя в пах.
Еще только солнышко в окно заглянуло, а я уже боялся, что Алька сбежит, и я не успею ещё раз её своей ощутить. Хотя всю ночь спал, крепко к себе прижимая. Такую сладкую, вкусную, мою… ручную.
Вот и член в радостном предвкушении задёргался.
Алька ещё что-то мычала спросонья, а я уже её к себе прижал. Пошарился руками, проверяя жар и влажность, — неизменную реакцию на мои вольности, — а когда со стоном прогнулась, задом по паху и хозяйству моему восставшему ёрзая, больше не медлил, вошёл, в который раз убеждаясь, что в ней мне в ней отчаянно хорошо. По-другому хорошо. Не так как с другими.
Странно это, но вот так!
Алька другая, и в ней мне лучше и взрывней.
Пробирало болезненней и голодней, пока до неё дорывался.
С больше силой пробирало, пока двигался.
Вспыхивало ярче… и выплёскивалось сладостней.
И стоны Альки слушать было охренно приятно. Нравилось до одури, вышибать из неё всхлипы, мольбы, вскрики, стоны.
Нравилось точки
И дико нравилось её исследовать вдоль и поперёк. Потому с особым упоением для себя отмечал, где ласкать, давить, гладить, целовать, чтобы она взлетала бурно и оргазмно… И желательно вместе со мной.
Только не всегда получалось растягивать удовольствия и игры. В том виной Алька. Была бы спокойней и не отвечала так требовательно и ярко, я бы, может, и раскошелился на продолжительную феерию. Но, бл*, меня капитально сносило самого. И пока не отпускало, не мог вразумительно ни думать, ни дышать.
— Ты неугомонный, — подо мной глухо посмеялась Алька, уткнувшись лицом в подушку.
Меня в этот раз расплющило сказочно и захотелось стервозу под себя замять. Зад её круглый ладонями чувствовать, и впитывать каждый звук, каждый толчок, любуясь красными отметинами на ягодицах, тонкой талии, линии позвоночника.
И волосы тёмные с таким же наслаждением в кулаке сжимал, прогибая Алю к себе. Жадно следил за полными губами: как их закусывала, как приоткрывала для стона, как облизывала.
Меня реально на ней коротило — потому целовал жадно, как никого. Мне до сумасшествия хотелось её чувствовать по всякому. Везде и сразу всем… До последнего терпел, любуясь её страстью. Не позволял срываться на банальный трах, но когда особо горело — воровал её дыхание, стоны заглушал губами и вколачивался глубже.
Нехотя скатился с Альки, приятное опустошение в теле ощущая. Соседка перевернулась неспешно, потянулась сытой кошкой, вызывающе сосками мой взгляд приковывая, и я ущипнул:
— Хватит, — простонала Алька, уворачиваясь от моей озабоченности.
А вот это зря! Мне нельзя такого говорить! С рыком к себе её вернул. Руку, ногу закинул на худенькое тело соседки, под собой хороня, да носом утыкаясь в висок:
— Не пытайся сбежать! — хрипло шикнул. — Я ещё тот хищник. Заловлю, если приспичит. Трахну, если пригорит! — По ягодице хлопнул, с блаженством чувствуя себя счастливцем, и позволил нам ещё немного понежиться в постели.
План на день раскидывали быстро — за завтраком, отталкиваясь от моих тренировок и занятости Альки в студии.
Я вместо физзарядки растаскал скромное убранство комнаты Али по имеющейся площади, чтобы полы освободить. И пока ездил по делам, Алия даже стены умудрилась к поклейке приготовить.
Клеили быстро, благо ровно было и лишних вырезов не пришлось делать, обоев было в достатке.
Без драк и скандалов облепили всю квартиру, а вот с полами повозился. А после вечерней тренировки, будучи один в квартире, довершал работу с плинтусами, и бордюрами, обдумывая новость, которую услышал от Саныча — нас ожидала поездка в Москву, где намечалась серия встреч.