Запрет на любовь
Шрифт:
Я застыла. Он так всё разложил дико. Вроде удобно и хорошо, но и уничижающе… для женщины которую в себе, казалось бы, похоронила. Понятно, что не хотел оскорблять, но вышло… Вроде, будем трахаться, когда есть время, но тихенько за спинами всех.
— Это тоже никак, — нашла силы зазвучать. А потом язык первее мысли сработал:
— Но у нас есть пару дней. Я могу пообещать тебе их. Только их.
Взгляд Тимура посуровел, потом смягчился, пока серость из тёмной и грозовой вновь не просветлела.
— Это твоё
— В пределах наших квартир — я даю нам два дня, — меня от волнения потряхивало, даже голос дрожал, потому что… это ВСЁ было зря. Это было глупо и необдуманно. Поступки на поводу низменных чувств и желаний, делающих меня безотвратно тупой и неосторожной.
— Но на улице, в лифте, — разумная часть меня ещё окончательно не умерла, — где угодно за границами квартир — ты ко мне не приближаешься! Ни при каких условиях! Максимум — поздороваться! Если ты согласен…
— Но в пределах квартир — ты моя! — отрезал Тимур, кусок хлеба откусив. — Без границ и запретов.
— Два дня! — я цеплялась за это.
— Ты моя без границ и запретов! — вторил, настаивая на своём сосед.
И я опять сдалась.
— Да, а теперь ешь, иначе я буду жить на улице!
Ел быстро и молча, хотя взглядом по мне шарился. Вдумчиво, словно собирался что-то сказать. Меня распиралось отменить нашу договорённость. Но видимо я ещё та шлюшка, познавшая, что такое химия тел. И допивая чай, я остановилась на мысли, что вот такие чувства и крышесносный секс — хуже и опасней наркотика.
Как бы не боялась, что Тимур отбросит все дела и будет меня пытаться затрахать, этого не случилось. Хотя он в своей милой манере поблагодарил:
— Спасибо, что не дала умереть от голода, — и добавил:
— Я, конечно, не наелся, а так… немного перекусил, — при этом зажал меня на пару минут у мойки, где я свою посуду мыла. — И десертом не угостила, — промычал с мукой и на такой интимной частоте, что я едва на ногах держалась и в сознании, а потом наглец благоразумно буркнул:
— Сейчас не до развлечения, но ночью ты от меня не отобъёшься, грязью не откидаешь, — шутливо подмигнул, ещё и поцелуем ужалив в шею.
Рассмешил… И, чёрт возьми, душу травил. Ведь дел и правда было много, а от мысли, что я осмелилась на «преступление», меня вообще раздиралось от волнения.
Упорно вела спор с собой и ответ выискивала: почему не отказала, как делала обычно? Почему я стала такой слабой?
Ответ пришёл быстро — потому что парень меня зацепил. Потому что я впервые чувствовала что-то к мужчине. Тимур первый, кого хотела Я.
— Дуй отсюда, — смутилась своей реакции и опять включила су*у. — У меня дел много. Дай хоть у тебя порядок наведу, — почти вытолкала, и дверью хлопнула.
Пока занималась уборкой, поставила на ужин что-то более существенное — тушеный картофель с мясом.
А потом выпала из времени.
— Мне нравится, как ты смотришься в моей квартире, — его голос застал меня врасплох, когда домывала последние метры полов, зацепив и коридор.
Представив какой «вид» его устроил» лишь фыркнула:
— Не привыкай, это ненадолго!
— А ты не кусайся, — примирительно обронил Тим, глазами свою кухню обшарив.
На самом деле я частично разгрузила, чтобы уборка была более качественной, и теперь помещение сильно пустовало. Я же не знала, что дальше делать. Ремонт переделывать, чтобы хоть как-то возместить ущерб? Благо не так много, судя по разводам на стенах — стены большей степенью плиткой заложены, не так пострадали, а вот обои ещё смотрелись не очень, а вот ламинат вздуться не успел — повезло.
— Нормуль, — цыкнул Тимур. — Сойдёт. Главное не свисают, — явно тоже на обои глянул. — Надеюсь кушать готово! — тотчас поменял тему. И Меня таким взглядом ошпарил, что я тотчас жаром задалась.
— Готово, — кивнула. — Но сначала я приму душ! — отрезала строго.
19.2
Моё удивление, когда я стояла под душем и наслаждалась приятной, прохладной водой взлетело до отметки «шок», только ко мне бесцеремонно присоединился Тимур. Я невнятно пыталась что-то сказать, как-то выставить, дать понять, что устала и вообще не готова, но ему было всё равно. Он даже не слушал. Шторку душевой с шелестом запахнул и меня совершенно не по пацаний сгрёб в объятия, затыкая поцелуем:
— Теперь моя территория и моё время, — прошептал прежде, чем обвисла на его шее, уже принимая условия.
— Тим, — всхлипнула, когда меня в рывок по стенке мокрой приподнял, протискиваясь между ног. — Тим, — задыхалась его не мягкими, а жадными поцелуями, вышибающими из меня остатки разума и уносящими в водовороте хмельных чувств.
— А-ах, — прогнулась, когда мальчишка шею опалил не то поцелуем, не то укусом. — Тим, — вторила как идиотка, не в силах что-то внятное сказать. — Да-а-а, — содрогнулась в микроэкстазе от остроты чувств, когда с бархатным рыком Тимур заглотил болезненно взбухший сосок. Языком описал круг и напоследок прикусил за торчащую горошину…
— С ума сводишь, — теперь его размашисто лизнул, и я уже начинала терять связь с реальностью. — Всю тебя хочу, — шелестел в меня, на коже оставляя ожоги от поцелуев и гоняя жаркие волны в теле. — Так хочу, что готов приковать к постели и не выпускать, пока не утолю свой голод, — хрипло чеканил, каждое слово подтверждая грубоватыми, но сладкими тисканьями. И исследовал губами каждый миллиметр, чередуя поцелуи с покусываниями и просто скольжением языка, словно желал и впрямь меня всю испробовать и оставить на мне свой след.