Запрет на любовь
Шрифт:
– Я хочу по-нормальному, а не так! Не хочу я быть ни моделью, ни шлюхой. И вот это все – не мое это! Я хочу по любви. Мужа и семью. Настоящую. А не за деньги.
Анфиса слушает меня, а после снисходительно смеется, гладя меня по щеке.
– Господи ты боже мой, какое же зеленое еще, наивное дитя! Котенок, жениться тут никто не запрещает, и замуж выходить тоже, вот только женатики эти потом все равно СЮДА ходят отдыхать, так что одно другому не мешает. Оля, я понимаю, ты выросла в детском доме, потому сильно оторвана от реальной жизни, но пойми: сказки нет, принцы все давно подохли! Так что выкинь эти
– Я вам не верю.
– А ты поверь! Вот возьми и поверь, у меня жизненный опыт за плечами немалый, в отличие от тебя, вчерашней школьницы. Оленька, кроме как в Эдеме, ты нигде сейчас таких денег не заработаешь. Посмотри на наших девочек, какие цацки у них, какие украшения, и по своей личной квартире уже у каждой! Все довольны, никто не плачет, не жалуется. Тебе очень повезло с таким первым клиентом. Он молод, ни разу не урод, красивый, богатый – чего еще надо то?! Черный тут очень редкий гость, тем он ценен и любим нами. Отработай ночи с ним, будь послушной. Поверь мне: лучшего клиента для первого раза и быть не могло! Давай, котенок, иди готовься, и никаких слез! Будь хорошей девочкой, не заставляй мамочку переживать. С Черным лишиться девственности – это награда.
Анфиса уходит на улицу, а я опускаюсь на диван. Меня забронировал Черный, и ко мне, кроме него, никого не будут пускать. С одной стороны, это хорошо, вот только Владимир все равно захочет взять то, за что заплатил.
И все бы ничего, я понимаю, что Анфиса меня выгодно продала ему, вот только тут есть маленькая проблема: я не девственница, и уже давно. И меня никто не “штопал”, как они тут все любят говорить.
Мне очень стыдно, но так вышло. Я была той, кому не повезло. Угодной бабочкой нельзя стать по своей воле, вот только сам факт того, что они думают, будто я невинная, пока меня бережет от других клиентов. Ключевое тут “пока”, и я не знаю, как долго еще смогу выплывать на этой лжи из этого болота.
Глава 7
К обеду все ждали хозяина заведения, Анфиса была при полном параде, но он не приехал. Все зовут его “Король”. Не знаю, кличка это или фамилия, но я так и не увидела Короля, и, наверное, это хорошо.
Человек, занимающийся таким бизнесом, не может быть нежным одуваном. Более того, что-то подсказывает мне, что этот Король будет похуже бандитов, раз перед ним стелется сама Анфиса и все девочки боятся одного лишь упоминания его имени.
Петр. Стоит это имя произнести, как все тут же подбираются, выпрямляют спину и прекращают спорить.
В этой ситуации меня радует только одно: у Анфисы тоже есть своего рода начальник, а значит, на нее управу тоже можно найти.
Я здесь все еще не со всеми познакомилась, но, как оказывается, девушек тут работает гораздо больше, чем было тогда на завтраке. Они меняются, и у каждой есть своя “рабочая смена”, если так можно выразиться.
Более того, у каждой модели есть свои постоянные клиенты, и, как я уже успела выяснить, они ими очень дорожат, и любая готова перегрызть глотку “подруге”, если та хотя бы попытается переманить клиента себе.
В
Все модели здесь очень красивые, но это только оболочка. Большинство из них жесткие, жестокие даже, и за свой кусок пирога отгрызут голову любому. Я понимаю эту простую истину очень быстро. Наверное, в тот момент, когда Джулия позволяет себе унизить меня при всех.
Почти все время я сижу в своей комнатке на чердаке и выхожу только за едой. Обедать с моделями вместе нет никакого желания, потому что здесь нет подруг, а их общество мне больше напоминает стаю опасных хищниц.
И нет, я не считаю себя королевой среди черни, а попросту боюсь их. Все, включая Тоню и Джулию, смотрят на меня, как на новую игрушку, которую нужно непременно сломать. Почему-то они сразу меня невзлюбили, и эта конкуренция летает прямо в воздухе, отравляя здесь все вокруг.
Это все просто дико для меня, но все же очень напоминает детдомовские устои. Мы там тоже часто дрались за еду получше, одежду качественнее и даже заколки.
Казалось бы, какие-то обычные блага, они доступны домашним детям по умолчанию, да и я вроде тоже домашняя – отчасти. Так просто вышло. Я росла в детском доме при живой матери, но чувствовала себя сиротой, я была ею.
Маму я не помню. Ни ее образа, ни голоса, ни рук. Тетку чуть помню, и то хотела бы забыть. Пожалуй, я все же была больше детдомовским, чем домашним ребенком.
Обещанный врач все еще не приехал, и я с опаской его жду. Он, конечно же, сразу поймет, что я не девственница. Что будет после, думать не хочу. Я постараюсь потянуть время и все же сбегу, вот только огромные бойцовские псы, разгуливающие по территории, не внушают мне уверенности в моих силах.
Черный. Владимир. Он придет сегодня ко мне, и я не знаю, радоваться этому или грустить. Лучше он или кто-то другой? Это выбор без выбора. Я его совсем не знаю, и меня в ужас бросает от одной только мысли, что он меня коснется. Как мужчина.
Почему Владимир забронировал еще ночи со мной? Почему не с любой другой девушкой, которая была бы рада его принять? Я не знаю, но с каждым часом к приближающемуся вечеру мне становится тревожнее.
Я знаю, что секс – это очень больно. Последний раз, когда это случилось со мной, я едва выжила. Наверное, надо было к психологу тогда сходить, вот только Лидия Ивановна забросила меня в изолятор, а после сказала: если открою рот о случившемся, на подобные свидания буду ездить каждые выходные.
Я заткнулась тогда, но еще месяц не могла толком говорить без заикания, а после начала бояться мужиков. Любых: старых, молодых – неважно. Мне они казались какими-то демонами, прикосновение которых приносит одну только боль и… и ломает кости.
Даже сейчас, спустя столько лет, при воспоминании об этом мне плохо, неприятно, стыдно. Пожалуй, я была той, кому просто не повезло, моя анкета попалась в руки раньше. Я была слишком трусливой, чтобы сбежать, хотя у нас были и такие девочки. Отчаянные, как Тася. Они сбегали в никуда, зимой в морозы, неважно, лишь бы не стать угодной бабочкой, как стала ею я. Я могу только надеяться, что они еще живы.