Запретам вопреки

Беллоу Ирен

В комбинезоне, в садовых перчатках Дейзи принялась за весеннюю уборку своего небольшого сада, начав с обрезания кустарников. Заняв руки, она вновь освободила свою голову для мыслей о Филиппе Тарсене. И вновь с горечью подумала, как глупо вела себя с ним. И то, что с годами он не утратил власти над ней, приводило ее в отчаяние. За что ей выпала такая судьба? Несправедливо, несправедливо, бормотала она себе под нос, окапывая кусты сирени. Однажды она поддалась влечению и расплатилась за это. Не надо было ей соглашаться на эту встречу в Лос-Анджелесе! Виною всему неизвестно откуда появившееся

в ней тщеславие. Редактор Томми Каллахан долго уговаривал ее, наговорил много лестных слов, и она не устояла. Как же! Голливуд, популярность, большие деньги!

А в результате – душевная тревога, попранное достоинство и неуверенность в себе. О физических страданиях своего растревоженного тела Дейзи думать не хотелось.

Она выпрямилась, опираясь на лопату, когда услышала шум подъехавшего к дому автомобиля. Подойдя к забору, она увидела большую машину, заполнившую собой почти всю проезжую часть узкой дороги. При виде бородатого мужчины в джинсах и в свитере, вылезавшего из машины со стороны водительского места, сердце Дейзи замерло на секунду, чтобы забиться с удвоенной силой. Сомнений больше нет.

Филипп Тарсен видел фотографию Эндрю в газете! Мгновенный импульс – бежать, спрятаться! – ей удалось превозмочь с трудом.

Пока мысли вихрем крутились у нее в голове, Филипп обошел машину, приблизился к забору и теперь мрачно разглядывал ее. В кепке с большим козырьком, в комбинезоне и в садовых перчатках, испачканных землей, – такой Маршу Фаулер, вернее Дейзи Остин, видеть ему не приходилось. Из-под кепки над ухом выглядывала прядь пепельных волос, щеки полыхали румянцем, несмотря на то что Дейзи явно была испугана его появлением.

Что ж, подумал Филипп, когда преступнику грозит возмездие, страх – закономерное чувство. А в том, что Марша, она же Дейзи, преступница, сомнений у него не было. Столько лет скрывать от него сына! Не говоря уже о самом факте своего существования. Сколько пришлось ему пережить из-за ее мнимой гибели!

Он сходил с ума, что не сумел ее спасти, а она в это время благополучно жила в доме своей тетки, совсем не думая о нем! А он долго не мог забыть ее нежного послушного тела, ее сияющих глаз и детской непосредственности. Она являлась к нему в сновидениях почти физически ощутимой, а проснувшись, он осознавал, что пытается обнять руками пустоту. Семь лет без нее, потерянных лет! Встретив ее в отеле Лос-Анджелеса, он пережил самое радостное потрясение в своей жизни – его любимая жива!

Судьба смилостивилась над ним. Он хотел ее любить. Отвергнутый, он готов был потратить оставшиеся годы на то, чтобы завоевать ее любовь. И как она с ним поступила? Сбежала!

Вновь сбежала, вторично нарушив данное обещание. Нет, никогда ему не понять женской психологии. Но теперь у него есть полное право на нее, она мать его сына!

– Пишешь романы, сажаешь цветы, – с насмешливой злостью произнес Филипп, растягивая слова. – На все руки мастерица.

Дейзи стояла неподвижно, стараясь не встречаться с ним глазами, пытаясь мысленно сообразить, откуда он свалился на ее голову. Вчера должна была завершиться программа встречи в Лос-Анджелесе. Неужели Филипп явился к ней прямо оттуда?

– Ничего не хочешь мне сказать,

Дейзи?

Она молчала.

Тогда он открыл калитку и направился прямо к ней.

– Неужели такая решительная женщина, как ты, утратила дар речи? – Теперь он стоял перед ней, смотрел на нее в упор, пытаясь догадаться, о чем она сейчас думает.

– Добрый день, Филипп, рада тебя видеть, с натянутой вежливостью сказала Дейзи. – Как тебе удалось так быстро добраться сюда? Ты ведь должен был вылететь дневным рейсом из Лос-Анджелеса. – Она говорила спокойно, словно в его приезде к ней нет ничего особенного.

– Профессиональное умение быстро перебираться из одного места в другое, – заявил Филипп с апломбом суперагента, но, вспомнив случай, когда это хваленое умение подвело его, нахмурился. Мгновенное чувство вины за гибель родителей Марши Фаулер заставило его сменить тон:

– Я вылетел тем же рейсом, что и ты, когда убегала от разговора со мной.

– Я не понимаю, о какой профессии ты говоришь. Ты, кажется, был журналистом, потом начал писать романы… Во всяком случае, так о тебе писали везде. – Дейзи готова была говорить о чем угодно, лишь бы Филипп не заговорил о сыне. – Может, это не вся правда о тебе? Тебе, наверное, есть что скрывать.

Черт возьми, подумал он, откуда ей известно?! Или просто догадалась? Говорят, женщины одарены от природы интуицией в большей степени, нежели интеллектом.

– Добрый день, девочка! – послышался хрипловатый мужской бас за оградой. – На днях видел тебя по телевизору. Ты замечательно выглядела. Странно, что тебя никто не похитил в Лос-Анджелесе. Думаю, в Голливуде ты могла бы затмить всех киношных красоток. Они ведь искусственные, а ты у нас натуральная. Все мы гордимся тобой, так сказала моя Мэгги. А ты знаешь, моя жена в литературе разбирается.

Дейзи подошла ближе к ограде, обрадовавшись старому Маккею, до выхода на пенсию много лет работавшему в поселке почтальоном.

А его жена Маргарэт в местной школе преподавала литературу.

– Рада вас видеть, мистер Маккей. Спасибо за добрые слова. Передавайте привет миссис Маккей, – только и успела на ходу сказать она, поскольку Филипп крепко схватил ее за руку и быстро повел к дому.

– Хватит! – прорычал он сквозь зубы, направляясь к распахнутой двери бокового входа.

– Не понимаю, что значит «хватит»? И почему ты позволяешь себе… – с возмущением заговорила Дейзи, вырывая руку.

Филипп остановился так резко, что Дейзи, двигаясь по инерции, налетела на него, но быстро сделала шаг назад. Он повернулся к ней. Впервые она увидела Филиппа разгневанным.

– Хватит заговаривать мне зубы, хватит делать вид, что не понимаешь. Ты прекрасно понимаешь, что привело меня сюда. – Он судорожно сглотнул. – Почему ты не сказала, что у меня есть сын?

Дейзи отвела взгляд и молчала. Разве можно в двух словах объяснить ему то, в чем она и сама до сих пор не разобралась.

– Как ты нашел меня? – Она была уверена, что миссис Холланд никому не могла дать ее адрес. Местную газету он вряд ли видел. – И почему ты решил, что мой ребенок как-то связан с тобой? – Ценой большого напряжения ей удавалось говорить с холодной вежливостью.