Запрети тебя любить
Шрифт:
Иду в ванную. Встаю под холодный душ. Он отрезвляет.
Когда выхожу, на губах играет усмешка. Я уже взяла себя в руки. Что бы ни случилось этой ночью — оно больше не повторится. Я этого не допущу.
И разбивать мое сердце никому не позволю.
12
— Да куда ж она подевалась?! — ругаясь в сердцах, наклоняюсь к самому полу.
Заглядываю под шкаф.
Надо ж такому случиться, что запонка потерялась.
Такие
А теперь одну запонку потеряла!
Уже весь кабинет обыскала, осталось лишь под шкафами проверить. Но юбка узкая, в такой сильно не наклонишься.
Приходится встать на колени.
Ага, вон она. Укатилась почти к самой стене, и лежит возле дальней ножки.
Вытягиваю руку, чтобы достать. И слышу треск ткани.
Машинально хватаюсь за задницу.
Ну, конечно, там шов разошелся!
Хочется взвыть от злости.
Ладно, Диана, спокойствие, только спокойствие. Переживем.
Хорошо, что уже конец рабочего дня. А с утра было пасмурно, и я плащ надела. Он длинный, прикроет мой зад, когда домой пойду. Никто ничего не заметит.
— Вау, какой шикарный вид! — раздается ненавистный голос. — Вы что-то потеряли?
А я замираю в неловкой позе. На коленях, щекой чуть ли не лежа на ковролине и с засунутой под шкаф рукой.
М-да, представляю, как это выглядит со стороны.
Кажется, жест “рукалицо” станет моим постоянным спутником.
— Выйди отсюда, — цежу, пытаясь дотянуться до запонки.
Кончиками пальцев касаюсь ее, но не могу ухватить. А тут еще и стажер — моя ходячая головная боль — стоит над душой. Вот что ему нужно?
Ладно, надо встать и выяснить, зачем он пришел. Запонка никуда из-под шкафа не денется.
Никита проходит вглубь кабинета.
Тихие шаги приближаются и замирают возле меня.
— Ну как я могу упустить такую красоту? — продолжает Славский насмешливым голосом. — Вам помочь?
Нет, ну он точно издевается!
Вопреки здравому смыслу внизу живота тяжелеет. Дурацкая реакция. Я как мантру повторяю, он на семь лет младше меня. А еще он напыщенный и наглый, ну точно мажор, как Панчев заметил. Очень меткое определение, Никите подходит.
— Спасибо, не надо, — быстро поднимаюсь на ноги.
И оказываюсь преступно близко к Никите.
Носки нашей обуви почти касаются друг друга. Я скрещиваю руки на груди, инстинктивно пытаясь отгородиться. Взгляд парня тут же устремляется в вырез блузки. Горячий взгляд, откровенный.
— Так, и что ты тут делаешь? — начинаю менторским тоном. — Тебя уже два часа как не должно быть в офисе.
— Решил поработать сверхурочно, — наглая улыбка скользит по губам
От этой улыбки все тело бросает в жар. Внизу все пульсирует.
— И как?
Голос предательски подрагивает.
Сама не понимаю своей реакции на этого парня.
Хотя, понимаю. Этот гад засел в моих самых смелых фантазиях. Но между нами слишком много всяких “но”. Возраст, статус, социальное положение…
И вообще, что я знаю о нем? Он как уравнение с тремя неизвестными.
Еще и руки начинают дрожать, когда я смотрю на него.
— Отчет готов, — усмехается он, продолжая раздевать меня взглядом.
— Прекрасно. Завтра предоставишь прямо с утра. А теперь топай домой.
— Не могу, — усмешка становится шире. — Переживаю, как же мое начальство с дыркой на заднице домой пойдет?
— А какое тебе дело до моей дырки? — резко бросаю я.
Вот опять. Рядом с ним моментально теряю терпение.
Это все потому, что он себя так ведет. И уволить его нельзя. Это приказ руководства: терпеть, учить и еще раз терпеть. Пока у них практика не закончится.
До этого у меня уже были стажеры, и парни, и девушки. Но никто из них не бесил меня так, как Славский!
— Очень даже важное дело, — глаза Никиты темнеют.
А до меня наконец доходит, как двусмысленно прозвучала моя фраза.
Ляпнула, так ляпнула.
Ну, слов не воротишь.
Зато в голове табуном проносятся воспоминания о нашем совместном утре в одной кровати. Картинки с обнаженным Никитой вспыхивают в мозгу, словно кадры из порнофильма. И все крупным планом!
Надо срочно взять себя в руки! Выбросить это все из головы.
Но Никита продолжает пристально смотреть мне в глаза.
— Не хочу, чтобы кто-то еще видел твою… дырку, — заявляет он таким тоном, будто имеет в виду вовсе не разошедшийся шов.
— Я на машине, — оправдываюсь зачем-то и добавляю резче, чем собиралась: — И вообще, это тебя не касается.
— Не нужно быть такой агрессивной, Диана Георгиевна, — он склоняется к моему лицу. — Вам не идет. Особенно после того, как мы проснулись голые в одной кровати.
— Так, все, — невольно отступаю. Но шкаф за спиной не дает пространства для маневра. — Рабочий день окончен. Покинь мой кабинет.
Хмурюсь, глядя на Никиту, а у самой сердце как сумасшедшее бьется. И кровь стучит в висках. И между бедер все тоскливо сжимается.
А Никита вдруг опускается передо мной на колени. Потрясенно смотрю, как он засовывает руку под шкаф. Но не со стороны дверцы, как я пыталась, а сбоку. И непринужденно вынимает ее.
Раскрывает ладонь.
— Твое?
На его ладони блестит моя запонка.
Мне хочется провалиться сквозь землю.
Вот кто скажет, зачем я ползала на коленях, собирая пыль и пытаясь дотянуться до запонки возле плинтуса, когда могла спокойно засунуть руку с боковой стороны! Она же возле ножки лежала!