Запретная дверь
Шрифт:
Лифт остановился на пятом этаже. Медсестры вышли.
— Девушка, послушайте, — воскликнул Андрей, — сновидение очень нехорошее. У вас, возможно, заболевание печени. Проверьтесь у врача. Или зайдите ко мне на седьмой этаж в неврологию, спросите там Ильина. Подробнее расскажете…
Медсестра с пирсингом оглянулась, но толстушка решительно подтолкнула ее в спину. Двери лифта закрылись, отделив Андрея от медсестер.
В ординаторской оказался лишь Константин Тюрин, невролог по профессии и балагур по состоянию души. Андрей неоднократно
Костя застегивал халат.
— Чего-то ты поздно сегодня, Андрюха, — заметил он, отвечая на рукопожатие. — Это ж надо, в кои-то веки пришел раньше тебя! Ты не заболел?
Андрей изобразил улыбку:
— Нет.
Он открыл шкафчик, стянул с плечиков врачебный халат, повесил на них пиджак. Костя в это время перед зеркалом расправлял пятерней редкие волосы.
— Я слышал, у тебя конкуренты появились в науке.
— О чем ты?
— Что, не в курсе? — удивился Костя. Он был серьезен, кажется, не шутил. — Университет создает лабораторию сновидений. Я думал, ты в курсе, все-таки крутишься там.
Ноги не удержали Андрея, и он опустился на стул.
В медицинском университете имени Павлова доктор Ильин числился ассистентом на кафедре неврологии, где вел научные исследования сна и сновидений. Именно кафедра стала базой для его кандидатской. Странно, что Андрея даже не поставили в известность.
— Вот-вот, посиди и подумай, — промолвил Костя, налив в чашку вчерашнего чая.
Года три назад они скинулись и купили для ординаторской кофеварку и чайный набор. Чашки специально выбирали кремового цвета, чтобы не сливались с халатами.
Костя отхлебнул из кремовой чашки и поморщился:
— Ты Кофе не принес?
— Нет, — рассеянно ответил Андрей. — Это, наверное, слухи?
— Слухи есть ограниченная информация об истине. — Костя недовольно посмотрел на чашку.
— А какой штат в лаборатории? — спросил Андрей, думая, что мог бы попасть туда. Нужно поговорить с Кривокрасовым, может, посодействует. Пусть у них не совсем гладкие отношения, но у кого в этой галактике гладкие отношения с Кривокрасовым?
— Насчет штата не знаю. Но говорят, все должности уже распределили.
— Я ничего об этом не слышал! — взволнованно произнес Андрей.
— Ну, видимо, только свои туда попали. — Костя похлопал Андрея по плечу. — Ладно, Андрюх, не расстраивайся. Время придет, сам лабораторию откроешь.
Новость была словно обухом по голове.
— Ты расспроси там своих, может, не все так страшно, — сказал Костя, весело подмигнул напоследок и скрылся за дверью.
Это подмигивание окончательно сбило с толку. Андрей так и не понял, шутил Костя или нет.
О разговоре он не мог забыть ни когда читал журнал дежурной сестры, ни когда начал утренний обход по своим палатам. «Ограниченная информация об истине» сильно встревожила Андрея.
Около половины десятого утра произошла встреча, расстроившая
— Где ты бродишь, Ильин! — Все утро тебя ищу!
Андрею показалось, что от громоподобного окрика содрогнулись стены отделения.
Низкий, коренастый и неуклюжий, Кривокрасов напоминал не профессора Первого меда, а слесаря, который пришел в больницу проведать жену, где его заставили сменить спецовку на халат, оказавшийся меньше размера на два.
— Я потерял из-за тебя уйму времени! — продолжил профессор, дико вращая глазами.
— Вы могли позвонить заранее, — резонно заметил Андрей.
— А я звонил. У тебя мобильный был выключен.
Это была неправда. Андрей не выключал мобильный и не видел пропущенных звонков, но не особо удивился. Такой наезд был в духе Анатолия Федоровича.
— Ты мне нужен, — сказал Кривокрасов, взяв Андрея за пуговицу. — Ты мне нужен. В кабинете Перельмана в половине одиннадцатого.
Считая беседу законченной, он развернулся на каблуках, скрипнув линолеумом, и отправился дальше по коридору по каким-то своим делам. Андрей нервно провел ладонью по лицу, пытаясь снять напряжение.
Кривокрасов не занимался исследованием сновидений, хотя считался на кафедре руководителем этой темы. В чем действительно проявлялся его талант, так это в организации разного рода клинических испытаний лекарств (за что он получил прозвище Аптекарь). Однако Анатолий Федорович был не настолько глуп, чтобы не пользоваться благами, которые давала ему работа Андрея. Да, он презирал теорию сновидений и лично Зигмунда Фрейда, зато с радостью принимал деньги от спонсоров, настойчиво втискивал свое имя над заголовками статей Ильина (естественно, первым) и, конечно, не упускал возможности прокатиться от кафедры по разным конференциям.
Как раз осенью в Париже должна состояться международная конференция по сомнологии, на которую Андрей очень хотел попасть. Они ехали вместе: Ильин будет читать доклад, Кривокрасов — представлять кафедру… Неделя в компании «соавтора» беспокоила Андрея уже сейчас. Скорее всего, их поселят в одном номере, и тогда конференция превратится в каторгу.
Он решил пока об этом не думать. Неизвестно еще, зачем Кривокрасов назначил ему встречу в половине одиннадцатого.
Худощавая старушка, бывшая учительница, воспитанная и интеллигентная, сидела в кровати. Из двух подушек, подложенных за спину, одна выделялась искусной вышивкой. Анастасия Кирилловна объяснила, что подушку сшила внучка.