Запретная дверь
Шрифт:
— Глазами девочки?
Он испытующе посмотрел на нее.
— Альбина, я понимаю, что выгляжу как сумасшедший.
— Нет, совсем нет! — запротестовала она, но, заметив, что он раскусил ложь, быстро добавила: — Но, может, это только сон?
— Статуя Иисуса Христа поставлена в тысяча девятьсот тридцать первом году на холме… — Он прочел название из статьи. — «Кор-ко-ва-ду». Во сне я вижу ее в мельчайших деталях. Эта статуя — ориентир, указатель на реальность, сцепка моего сна и нашего мира. Там есть и другие сцепки, просто я в них пока не разобрался.
Он замолчал. Альбина подумала, затем заговорила словно опытный психотерапевт. Она даже удивилась своей уверенности.
— Это
— Ты рассуждаешь правильно, но есть и другие доказательства! — улыбнулся Андрей. Ее сердце растаяло. Андрей улыбался очень редко, в основном выглядел мрачным и обиженным. Но сейчас девушку словно коснулся лучик солнца. — Есть другие доказательства, Альбинка! Когда я находился в девочке, то не понимал ни слова из разговоров мачехи. Знаешь, я не слышу звуков, когда нахожусь в том мире, вообще не имею на него влияния… Так вот, я не понимал ни слова, но видел движение губ. Артикуляция не принадлежала ни русскому, ни английскому языку. Но теперь нет сомнений — язык португальский.
Альбина предприняла новую атаку:
— Вы знаете португальский?
— Нет.
— Тогда почему думаете, что это он?
— Потому что у меня есть третье доказательство. «Lar»!
Девушка вопросительно посмотрела на него.
— Что это?
— Марка производителя соевого масла. Девочка намазывала им туфли перед полировкой. Мне запомнилась банка, желтая такая с красным сердечком и тремя буквами. Всю сегодняшнюю ночь я лазал по Интернету, но в конце концов нашел его. Соевое масло «Lar» производится в Сан-Пауло, цена банки весом девятьсот грамм составляет шестьдесят восемь центов. Та самая банка, то самое масло, без сомнений! Предупреждая твои возражения, сразу говорю, что эта торговая марка не экспортируется в Россию, поэтому я не мог ее видеть ни в магазине, ни в рекламе. Понимаешь, во сне я увидел товар, о котором ничего не знал, но который на двести процентов существует в реальности!
Альбина обессиленно ткнулась лопатками в стену:
— Как такое возможно?
— Не знаю. — Взявшись за лоб, он прошелся по лестничной площадке взад-вперед. — Не знаю. Во второй половине прошлого века проводились эксперименты с медиумами, которые, по их заявлениям, путешествовали вне тела. Им давали определенные задачи, которые требовалось выполнить во время транса. Знаешь, порой получались самые удивительные результаты. Так, физики из группы энергетических исследований попросили медиума Алекса Тану спроецировать себя из его собственного дома, расположенного в одном городе, в лабораторию другого города. Он должен был рассмотреть предметы на чайном столике, затем, после выхода из транса, позвонить и отчитаться об увиденном. По утверждению Тану, он сделал пять рейсов, прежде чем понял, что стол разделен надвое, а все предметы собраны на одной из половин. То, что он рассказал, полностью соответствовало истине — физики разобрали стол, чтобы усложнить задачу. Предметы Алекс Тану перечислил безошибочно. Описывая свои ощущения, он рассказывал, что как бы парил над столиком. Это напоминает описания людей, переживших клиническую смерть.
Андрей крепко зажмурился, словно это помогало ему поднять новые воспоминания. Шрам
— Доктор Чарльз Тарт из университета этой, как ее… где кино снимают…
— Калифорнии?
— Да, из университета Калифорнии пошел еще дальше. Во время транса он регистрировал физиологические параметры медиума. Эксперимент проводился с женщиной, имя которой неизвестно. Женщина, кстати, путешествовала во сне. Как и я. Когда она засыпала, Тарт помещал над ее кроватью карточку с пятизначным числом, увидеть которое можно было, лишь находясь под потолком. Испытуемая, не с первой, правда, попытки, назвала число абсолютно точно: 25 132. Вероятность случайного совпадения была один к ста тысячам. Тарт утверждал, что во время транса фиксировал и мозговые функции, и движение глаз. Считается, что мозговая деятельность в этот период приобретает новый рисунок, соответствующий чему-то среднему между сном и бодрствованием. Этому состоянию дано название — внетелесный опыт. Хотя во время опытов фиксировалось понижение температуры тела, поверхностное дыхание и глубокое расслабление, пока никто из исследователей не зафиксировал обнуления сигнала мозга. Никто не наблюдал чистого внетелесного опыта, как состояние сомати у тибетских лам.
— Получается, мы это зафиксировали.
Андрей напряженно вздохнул.
— Что вы чувствуете? — спросила Альбина. — Вы тоже парите под потолком?
Он покачал головой:
— Не совсем. Когда я попадаю в мир девочки, то превращаюсь в бестелесного духа внутри нее. Я не слышу речь, не вижу, что творится дальше трех метров, но мне полностью передаются ее настроение и чувства. Это невероятные ощущения. Просто фантастические! Каждая эмоция, каждое переживание воспринимается как личное. Невозможно передать словами, какое страдание я испытал, когда мачеха раздавила куклу. Словно кто-то расстрелял разрывными пулями кусочек моей души!
— Все-таки не понимаю, как такое возможно, — взволнованно произнесла Альбина.
— Я хочу снова отправиться туда. Если бы мне удалось добиться сновидения при не полностью выключенном сознании, я бы изучил территорию сна. Я бы обследовал мраморные подземелья, обследовал бы равнину. Там много других статуй! Куда они меня выведут? В какие области Земли?.. Но сильнее всего я мечтаю установить связь с девочкой. Если удастся наладить обмен информацией, это будет фантастика! Я пока не представляю, как такое возможно: вряд ли получится обмениваться мыслями, ведь я не знаю португальского, а она — русского…
— Вы пойдете на томографию? — осторожно спросила Альбина.
Андрей погрустнел и уставился в бетонный пол лестничной площадки. Одной фразой она вернула его с небес на землю. «Идиотка, — обругала себя Альбина, — какая же ты идиотка!»
— Томография на следующей неделе, — сказал Андрей, подняв голову. — Посмотрим.
Андрей чувствовал себя удивительно. Открыть в себе паранормальную способность оказалось не просто необычно — это напоминало новый удар «газелью», последствиями которого были не слетевшие ботинки, трепанация и кома, а непрекращающийся детский восторг и эйфория.
Рабочий день, конечно, полетел кувырком. Медсестры последнее время и так смотрели на него подозрительно, a сегодня вовсе прятали глаза. Андрей был возбужден, невнимателен, нервозен, в разговоре мог сосредоточиться лишь на первых фразах собеседника, а потом мыслями улетал куда-то. Вера Ивановна сказала, что вновь проявляются последствия травмы головы. Это очевидно даже ей, санитарке.
После обеда к нему подошел Перельман:
— Есть минутка?
Он отвел Андрея в сторону, подальше от медиков и пациентов.