Запретная дверь
Шрифт:
Застегнув рубашку наполовину, Андрей попытался оторвать зад от кровати. Не вышло.
— Ты сам его пил! — выдал ошеломленный Кривокрасов. — Ты пил орексин!
— Да отстань ты со своей фигней! — прикрикнул на него Перельман. — Андрей, ты меня сильно огорчил. Я тебе доверял, а ты… С этого момента ты отстраняешься от работы с пациентами. Мы назначаем врачебно-медицинскую экспертизу, которая определит твое состояние и возможность продолжения клинической практики.
— И ты больше не работаешь на кафедре! — сорвался на визг Кривокрасов. — А из клиники вылетишь, не успеешь и глазом моргнуть.
Левая рука онемела до плеча и плохо двигалась. Правую сторону лица он словно отлежал. Ему пришлось сделать усилие, чтобы заставить губы произнести два слова:
— Миша, прости…
— Какого черта! — взорвался Перельман. — Ладно ты забыл о больных, но о себе-то почему не подумал? Ты должен уже сутки как лежать под капельницей! А ты занимаешься всякой ерундой да еще ординатора втянул! Тебе инвалидность светит, понимаешь?.. Что ты улыбаешься? Что в этом смешного?
Андрей наконец преодолел головокружение и, сидя на кровати, глядел на обоих с улыбкой. Несмотря на болезнь, несмотря на то что он так и не добрался до Элли, душа испытывала небывалый подъем — такой же, как в то великолепное утро перед травмой, когда Андрей узнал о своем назначении, когда была приятная суета по поводу женитьбы и вообще вся жизнь была впереди… Сейчас Андрей чувствовал себя даже лучше, чем в то утро. Сбросив в пропасть жуткого двойника, он очистился, словно младенец, поднятый из купели. Вернувшийся Андрей глядел на мир по-новому. Он словно стал выше ростом, чем его коллеги, и видел больше, чем они. Угрозы Кривокрасова на него больше не действовали, обида и злость к своему руководителю исчезли как по волшебству. Зависть к чужому успеху тоже представлялась пустой. Даже отлучение от клинической практики не казалось концом света, как прежде. Все было неважным, мелочным, и его даже забавляло, с какой серьезностью говорят об этих вещах Перельман с Кривокрасовым.
Он знал больше, чем они.
Перед ним стояла цель, которая была гораздо важнее суетливой повседневности.
Андрей посмотрел на притихшую в углу Альбину.
— Получилось? — спросил он.
Она кивнула.
Андрей опустил ступни в туфли. Не зашнуровывая их (вряд ли получится одной рукой), встал с кровати и, приволакивая левую ногу, проковылял мимо Перельмана и Кривокрасова к двери. Краснолицый профессор остолбенел от подобного невнимания к собственной персоне:
— Эй, куда пошел?
Андрей вышел из комнаты пациента. Держась за стену, постоял в тамбуре, выжидая, когда пол закончит пляску. Вошел в техническую комнату.
Кресло перед монитором приняло мягко. В нем хорошо, удобно, хочется закрыть глаза и уснуть… Это говорит ишемия. Нет, спать больше нельзя.
Андрей открыл на экране архив графиков своего сна. Ничего не понимающие Кривокрасов с Перельманом переместились в техническую комнату. Альбина осталась в дверях. Кривокрасов метался от энцефалографа к столу, правое веко дергалось.
— Что ты делаешь? Что это?
Андрей не замечал его.
Он нашел нужное место на графике и на чистом листе, вытащенном из принтера, стал подсчитывать короткие и длинные всплески, трансформируя их в точки и тире. Когда вся последовательность сигналов оказалась перенесена на бумагу,
Альбина открыла на столе путеводитель с картой Рио-де-Жанейро. Андрей, держа листок перед собой, стал проверять все крупные улицы и проспекты, но первой улицу с таким названием нашла Альбина. «Rua Assunsuo, 14».
— Есть! — воскликнул Андрей, сжав здоровую руку и кулак. — Руа Ассунсау.
— Какого лешего здесь творится? — воскликнул Кривокрасов.
— Ты передал эти буквы из сна? — негромко спросил Перельман из-за спины.
— У нас получилось! — Альбина подпрыгнула от радости.
Не обращая внимания на посторонних, Андрей обнял девушку и поцеловал в губы. Они оказались мягкими, пахнущими ромашкой от тонкого слоя прозрачной помады. Девушке надолго запомнился этот поцелуй своего наставника.
— Я знаю, что вы задумали, — вдруг прошептала она, когда Андрей оторвался от нее. — Но вам не нужно это делать. Это бессмысленно.
Андрей не ответил ей, а только улыбался.
Кривокрасов озлобленно взирал на них. Зацепить Андрея почему-то не удавалось, он обрушил гнев на остальных:
— Что у вас за притон? Перельман, у тебя не отделение, а притон ординаторов! А с тобой, Багаева, мы поговорим, когда появишься на кафедре. Хорошенькую она себе учебу устроила! И кого только набирают в университет? Потаскушка…
Пощечина вышла звонкой и хлесткой, словно выстрел из ружья. Свинячье лицо Кривокрасова мотнулось. Не ожидавший такого развития, он рассеянно захлопал глазами. На пунцовой щеке бледнел отпечаток ладони.
— Если вы скажете еще одно слово, я ударю опять, — хладнокровно сказала Альбина. — Вы меня совершенно не знаете, Анатолий Федорович. И если вам кажется, что меня можно безнаказанно оскорблять, то вы ошибаетесь. Может, кто-то и сносит ваше сквернословие, но только не я.
Кривокрасов попятился от нее, запнулся о собственный ботинок и едва не рухнул на пол всей тушей. Альбина пристально смотрела на него, холодная как лед. Андрей поверил, что она может ударить с такой силой, что профессора придется реанимировать.
Так Кривокрасов и сбежал из сомнологического кабинета и отделения, весь красный, с отпечатком ладони на лице.
— Нехорошо так обращаться с научным руководителем, — произнес Перельман, не отрываясь от дисплея. Он сидел в кресле, в котором минуту назад находился Андрей, и листал графики. — А это твоя ЭЭГ во время сна? Невероятно… Это все нужно как следует изучить!
Андрей дотронулся до плеча Альбины:
— Ты можешь оставить нас ненадолго? Это займет несколько минут.
— Андрей Андреевич! Я должна вам кое-что сказать. Это очень важно…
— Альбинка, пять минут, — сказал Андрей.
Девушка отчаянно взглянула на него. Покорно опустила голову, кивнула и вышла в коридор.
Перельман поднялся из кресла.
— А теперь я тебя госпитализирую, — сказал он. — Прямо сейчас.
— Миша, нет.
— Ты ложишься в отделение, мы лечим твою голову, потом ты возвращаешься к работе.
— Нет. У меня мало времени, но я должен многое успеть. — Ему было трудно говорить сквозь накатывающееся головокружение и паралич в правой части лица.