Запретная любовь
Шрифт:
– Почему у подсудимой в руках посторонние предметы? – нахмурился Блад. – Что это такое?
Стесси молча развернула сверток, продемонстрировав судье полосатую арестантскую робу.
– Правильно! – обрадовался Гиви. – Пусть привыкает. Засудим на хрен!
– Э, братан, поимей совесть, – толкнул его в бок академик. – Девчонка молоденькая, неопытная еще. Гляди, робу с собой взяла. Сразу видно, первый раз чалиться будет. Слышь, дочка, робу тебе и на зоне выдадут, не сомневайся. Я вот тут тебе в дорогу самое необходимое собрал. – Зека подошел
– Зека, твою мать! – рявкнул Блад. – Сядь на место!
– В мешочке дно двойное, – заторопился Зека, отступая от решетки, – я туда пять пачек чая положил.
– А я о камере уже позаботился, – обрадовал подсудимую Гиви. – Отличную каюту подобрал. Дроиды там в дверь уже решетку вставляют и переговорное устройство оборудуют. Будешь с Джимом через стекло по телефону общаться.
– А если сильно соскучишься, – крикнул уже с места Зека Громов, – то я в лямку мешочка напильник и отмычки вшил.
– Академик, ты же прокурор! – схватился за голову Блад. – Какие отмычки, какой напильник?
– Так говорю ж, девочка неопытная. А я знаю, что хорошему сидельцу надо.
– Тихо! – Судья грохнул молотком по столу, и столешница разлетелась вдребезги, не выдержав натиска нашпигованного метрилом судейского молотка.
В зал заседаний тут же ворвались дроиды, убрали обломки и поставили перед офигевшим судьей новый стол.
– Я видела, из чего прокурор молоток мастерил, и заказала сразу пятьдесят столов, – пояснила Нола.
– Постараюсь за эти рамки не выходить, – пробормотал Блад, поднимая с пола шпагу и кладя ее на стол. – Ладно. Кто там у нас следующий?
– А можно я? – в зал заседания сунул голову подслушивавший под дверью Джим.
– Садись, – кивнул на кресло для единственного зрителя Пит.
Юнга поспешил занять свое место, увидел Стесси за решеткой, судорожно вздохнул.
– Опять нарушение протокола, – сделала еще одну отметку в старомодном блокноте Лилиан.
– А чего ты там строчишь? – насторожился Блад.
– Фиксирую все нарушения. Если в ходе заседания их наберется достаточное количество, то по законам эпсанского судопроизводства буду иметь право выразить вотум недоверия судье и занять его место.
– Так его, Лилька, так! – обрадовалась Алиса.
– Адвокатам слово не давали! – Блад поднял молоток, покосился на столешницу и осторожно положил киянку обратно на стол. Затем в упор посмотрел на Лилиан и чисто из вредности изрек: – Потерпевших в сту… тьфу! Введите потерпевших!
И в зал заседания суда начали стекаться потерпевшие. Но как! У всех присутствующих при этой сцене глаза на лоб полезли. Пираты Стесси, кряхтя и охая, костыляли к самой большой скамейке в этом зале, предназначенной специально для них, – кто с оттопыренной на подпорке загипсованной рукой, кто с забинтованной головой, а одного вообще везли на каталке
– Да вы охренели! – взвился Блад. – Вы что мне тут устроили? Нола, сколько длится процесс регенерации в нашем медсанблоке?
– От десяти минут до трех часов в зависимости от тяжести повреждений, – отрапортовала гнома.
– Тогда в чем дело?
– Извольте сами посмотреть.
Нола высветила голограмму, на которой уже полностью выздоровевшие наемники, отталкивая медицинских роботов, обматывали друг друга бинтами.
– Так у вас лазарет просматривается? Мы же там голые лежали, это неэтично! – возмутился Грев.
– Я протестую! – подпрыгнула Алиса. – Это давление на суд!
– Протест принимается, – кивнул Блад. – Так, убогие, рассаживайтесь, ваш номер не прошел, – обрадовал он пострадавших, поигрывая молотком. – На жалость надавить не получилось.
«Калеки» сдернули с каталки самого «хворого», и «убогие» начали рассаживаться, оставляя за собой на полу гипсовые крошки. Лилиан торжественно пожала Лепестковой руку.
– С первым успехом вас, коллега. Продолжайте в том же духе.
– В зал приглашаются присяжные заседатели, – провозгласила Нола.
Фиолетовый затащил в зал упирающегося Ура, у которого профессор на ходу пытался отобрать дубинку.
– Не отдам! – верещал дедуля.
– Ур, зачем тебе дубинка? – удивился Блад.
– Насяльника, это не дубинка, это увесистый аргумент, аднака!
– Кто тебе это сказал? – нахмурился Блад.
– Фиалетавая, аднака!
– Николай Петрович, – расстроился капитан, – взрослый человек, а такие низкопробные шуточки себе позволяете. Нола, отобрать у присяжного увесистый аргумент.
Как ни брыкался Ур, дроиды все же отняли дубинку у шестирукого присяжного заседателя и уволокли ее из зала.
– Ну все наконец в сборе, – хмыкнул Блад, обвел глазами пестрое сборище. Дурдом! Самый настоящий дурдом. Другого слова и не подберешь. Но весело. Кроме Лилиан, никто ничего толком не понимает, и, если эта вертихвостка не проболталась, все должны принимать суд за чистую монету. Мало ли какие в моей Эпсании порядки? Так что продолжим цирк. – Нола, будешь вести протокол. Видеозапись этого суда заархивируешь потом в бортовом компьютере.
– Будет сделано, мой капитан!
– В данный момент я господин судья.
– Все будет сделано, господин судья.
– Итак, оглашаю дело, – начал заседание Блад, но Лилиан его снова перебила:
– Протестую. Никакого дела нет!
– Как это нет? – опешил Блад. – Почему нет?
– Уголовные дела такого рода заводятся только на основании письменного заявления пострадавших. Предъявите мне соответствующее заявление, и я сниму протест.
Блад мысленно чертыхнулся. Эта ушастая вредина крыла его по всем статьям, конкретно выставляя дураком, а этого он потерпеть уже не мог.