Запретная Родина
Шрифт:
– Пропасть – мёртвый мир. Не знаю, зачем он был создан и кто тот создатель, но предполагаю, что своей тяжестью Пропасть уравновешивает миры. Конлет попал туда по собственной глупости. Упрямец! Он хотел доказать Бури, что независим от его воли, но не знал, что всё зайдет так далеко… Усмирил бы свою гордость – и нам бы не пришлось расставаться. Но тогда мы бы не прошли этот путь, и многие из жизненных линий не были бы нарисованы. – Он вздохнул и запустил пальцы в мои волосы, пуская по затылку крохотные, и оттого особенно ласковые мурашки. – Конлет изменился, ты бы его не узнала, наверное. Он много недель
– На все небо?
– Да. И само небо как мутная вода. Я всё пытался понять, почему Пропасть населена механизмами и, кажется, кое-что в них распознал. Эти громадины питаются человеческой сущностью: верой, силой, отвагой. Любовью и тоской. Даже памятью. Мы выбрались оттуда, потому что объединили усилия. Так, как хотели ещё на Земле. Всё то время, пока находились там, только и делали, что убегали и прятались. С ними невозможно справиться. По крайней мере, я не мог на них воздействовать.
– Значит, там человек полностью беззащитен?
– Не совсем и не всякий. Если я не мог воздействовать на роботов…
– …ты мог воздействовать на окружающее пространство! – закончила я.
– Лишь иногда, – с улыбкой ответил Алеард. – Но это спасало наши задницы от куда более серьезных пинков. Роботы не знают жалости. Они не устают, не отдыхают. Хотя раз в тридцать дней у них происходит какой-то сбой – и тогда есть возможность что-то предпринять.
– Хорошо, что всё позади. И я рада, что Конлет осознал свои ошибки. Надеюсь, больше он туда не полезет.
– Я тоже очень надеюсь на это. Снова оказаться в Пропасти у меня нет ни малейшего желания.
– В мире Ойло со мной случилось кое-что странное. Один человек обидел нас, и я оттолкнула его, даже не коснувшись… А потом… Эм-м-м… Кажется, я использовала часть себя как оружие… – я потерла висок. – Вроде бы. Или это лишь сон.
– Хм, – заинтересованно отозвался он. – Какую часть себя, малышка?
– Женщина-призрак, о которой я упоминала, сказала, что это дар – превращать чувства в материю. Так что думаю, то была моя глубинная сущность. Как ты думаешь, что на самом деле случилось тогда?
– С тех ничего подобного не происходило? – уточнил он.
– Было, но я не могу вспомнить!..
– Фрэйа, то, что ты можешь делать благодаря своим чувствам – не просто дар. Это нечто большее. Чувства идут из твоего сердца, из души. Сила их способна расширять границы дозволенного, даже менять законы Промежутка.
– Думаешь, все так серьезно? Немного страшно обладать сильным даром.
– Не бойся, я помогу, – и он хитро сощурился. Когда глаза его приобретали такое выражение, а на губах появлялась плутоватая, нежная улыбка, я забывала о любых страхах.
– Спасибо, Алеард. Когда способности проснуться, ты первый об этом узнаешь, ведь почти все мои чувства – о тебе…
Он мягко
– Что? – улыбнулась я.
– Строю планы по твоему завоеванию.
– Я уже люблю тебя и принадлежу тебе.
– Да, но не целиком.
Меня пробрала дрожь. Конечно, я знала, что он имеет в виду.
– Значит, ты думаешь, что этот дар развивается (если вообще развивается!) независимо от моей воли? – спросила я, чтобы подавить волнение.
– Трудно сказать. Я не очень хорошо разбираюсь в чувствах.
– Не хочешь же ты сказать, что сам бесчувственный, Алеард! – и я, упираясь локтями в его грудь, приподнялась. Лицо мужчины было темным, но глаза, как и всегда, посверкивали. Он начал гладить меня по волосам – медленно, мягко и ласково.
– Эмоционально нестабильный – так говорил про себя Крис. А я как раз чересчур уравновешенный. Счастье, что ты можешь меня расшевелить, малышка.
Я рассмеялась, разглядывая его сверху. Усталость овладела телом, но никак не могла охватить рассудок. За две прекрасные ночи не отоспишься.
– Фрэйа, тебе нужно немного поспать, – будто прочитал мои мысли Алеард. – А то встанешь завтра разбитая.
– У меня голова раскалывается от такого количества мыслей. Никак не могу справиться с ними!
– Я помогу, если хочешь.
– Да, хочу, – отозвалась я, и Алеард поднялся с постели.
– Тогда давай поплаваем.
Я кивнула, осторожно с него слезая, и мужчина начал раздеваться. В отличие от меня он всегда делал это непринуждённо и спокойно. Думаю, как раз затем, чтобы лишний раз не вгонять меня в краску. Хотя в такой темноте в любом случае было не слишком много видно. Очертания его фигуры, слабые тени от неярких огней, что горели на носу лодки, силуэт леса вдалеке. Я поняла, что Архъялв необычно распланирован. Он тянулся вдоль реки и уходил вглубь суши, но то и дело «разрывался» лесом, и места были глухие. Тем не менее, как я узнала впоследствии, эти чащи, где можно было отыскать множество грибов и ягод, считались полноправной частью города. Их пронзали только нити дорог, да и те не подступали к воде. Пока мы плыли, я увидела множество замечательных пляжей с чистым песком и лагунами. Жаль, что мы так ни к одному и не причалили…
Я не успела разглядеть Алеарда – он нырнул с борта и скрылся под водой. Я поспешно встала, стянула платье, потом, подумав, сняла и всё остальное. Подошла к краю и прыгнула вниз. Неподалёку виднелся маленький островок, поросший осокорями. Почти земной пейзаж, но спутников у этой планеты было два, и оба крупнее луны. Словно нарочно они выглянули из-за облаков как раз когда мы оказались в воде. Наконец-то и звёзды стало видно! Алеард вынырнул позади меня, подплыл и, улыбнувшись, спросил:
– Не замёрзнешь?
Он понял, что я плюхнулась в воду голышом.
– На Земле я зимой плавала в проруби, так что сейчас самое оно – вода замечательная!
– Отлично, тогда поплыли. Кое-что покажу, – таинственно сказал мужчина.
Я поплыла за ним, и вокруг было разлито то самое волшебство, которое я нашла однажды в детстве.
– Алеард, – позвала я, и он обернулся, – ты чувствуешь? Оно здесь. Ну, волшебство. Оно вернулось.
Он тихо рассмеялся.
– Конечно, здесь. Оно тянется к тебе, Фрэйа.