Запретная стена

Брюссоло Серж

Нат не слишком прислушивался к этой болтовне. Сейчас он был доволен, что может спать в тепле и есть вдоволь — как раз этих двух вещей ему страшно не хватало на бесконечной равнине из засохшего ила.

Прошло немного времени, и Барнабас решил, что пора привлекать подмастерье к настоящему делу.

— Тебе придется хорошенько помочь мне, парень, — сообщил он однажды. — Город Залиму недавно снесло облаком, прямо как корова языком слизнула. Покойников там — не перечесть. И семьи, которые не хотят хоронить свою родню в грязи, привезут их сюда.

— Сюда? — удивился Нат. — Чужеземцы?

— А

как же! — напыжился старик. — Наше кладбище здорово знаменитое. Люди из Залимы готовы хорошо заплатить, чтобы мы приютили у себя их мертвецов. Они знают, что здесь их дорогих покойничков ящеры не обглодают. Ты ведь знаешь, как говорят: если тело похоронено не целиком, перевоплощение души невозможно.

Таким образом, Нату все же пришлось приступить к освоению процесса бальзамирования. Как он и опасался, Барнабас доверил ему наименее привлекательную часть обряда, а именно извлечение внутренностей из трупов.

— Главное, чтобы у них внутри ничего не забродило, — разглагольствовал старик. — Иначе сухая гудронная корка растрескается и лопнет. Ужасный непорядок. Выскребай чище! Ох, лихо мое! Ты ведь ящериц умеешь потрошить, верно?

Но Нат мужественно смирился с новыми обязанностями. Когда отвращение совсем уж одолевало его, он отходил в скалы, чтобы вдохнуть немножко газа, и его сознание тут же заполнялось многоцветными радужными образами.

Вскоре в порт Сольтерры прибыли беженцы из Залимы, а с ними и десятки трупов, зашитые все вместе в общий саван из промасленного холста. Вагонетка и колокол не простаивали ни минуты, равно как и Нат, которому после каждой «доставки» приходилось возвращать железную тележку ко входу в пещеру, где ее тут же наполняли новой партией мертвечины. Дважды он спотыкался, и оба раза тяжеленные ржавые колеса только чудом не отрезали ему ноги.

Барнабас окунал все прибывающие останки в кипящую смолу четкими движениями, отточенными многолетней привычкой. После его обработки мертвецы превращались в черные статуи — гладкие и блестящие, даже по-своему красивые. После того как они остывали, Нату вменялось в обязанность помогать старику уложить их на свободные места на полках стеллажей. Барнабас всегда лез первым, а Нат двигался следом за ним, взвалив очередной труп на плечи. Зачастую эти путешествия едва не заканчивались плачевно, особенно когда под их весом проламывались прогнившие перекладины ветхих лестниц.

Время от времени они устраивали себе небольшую передышку, усаживаясь на одной из полок среди тщательно пронумерованных и уложенных в ряд мумий.

— Вот видишь, парень, — хихикал Барнабас, которому не надоедало повторять одно и то же, — если хорошенько поразмыслить, оказывается, что как раз эти полки с мертвецами и образуют основание города! Взгляни-ка! Наши стеллажи образуют колонны, которые подпирают свод склепа. А что там, над самым сводом? Правильно, город! Если здесь что-нибудь взорвется, наши деревянные башни обрушатся, и я не удивлюсь, если потолок пещеры растрескается, а потом и рухнет. И весь этот треклятый город посыплется прямиком сюда! Со смеху помереть, верно?

Судя по всему, эти размышления доставляли ему какое-то извращенное удовольствие. Нат же с тревогой поглядывал на потолок, весь исчерченный извивающимися среди сталактитов трещинами.

Всякий раз после такого разглядывания он задумывался — а что, если этот выживший из ума старик отчасти прав? Стеллажи с мертвецами в самом деле образовывали колонны, на которых стоял весь город. С некоторой натяжкой можно было сказать, что мертвые держат живых на своих плечах.

— В древние времена, — бурчал Барнабас, — здесь была шахта, и все это дерево шло на изготовление опор. Когда-то у меня под началом было пятьдесят человек, но все они смылись, как только были установлены первые стеллажи.

Если Барнабас не был занят бальзамированием трупов, он развлекал себя рыбалкой. Однажды он повел Ната за собой в скалы, окружающие полость пещеры, и указал ему на небольшое мутное озерцо.

— Оно сообщается с грязевым океаном, — пояснил он. — И там на дне полно всякой всячины. Хлам из далекого прошлого. Если удачно забросить удочку, иногда можно вытащить всякие странные штуки. Занятно, да и время помогает скоротать. Хочешь попробовать?

Они уселись вдвоем на краю мутной воды и забросили лески, снаряженные на конце тяжелыми свинцовыми грузилами и кошками с торчащими во все стороны крюками.

— Вот увидишь! — хмыкнул старик. — Уморительное занятие.

Пока они ждали улова, Барнабас рассказывал, что ему не раз случалось вылавливать какие-то непонятные устройства с множеством кнопок.

— Эти ребята, — ворчал он, — похоже, были сами не свои до кнопок! Уж можешь мне поверить! Куда только их не приделывали! Надо понимать, они жили в окружении разных хитрых машин, которые все делали за них. Бездельники они были, вот что. А поскольку они целыми днями не выполняли никакой работы, их мышцы превращались в кисель. Хилый был народ, не сильнее ребенка; только и хватало силенок, чтобы на кнопки давить. Проводили все время, уставившись в коробки с цветными картинками. Что за дурацкая жизнь?

Нат молча слушал. Отец когда-то рассказывал ему, что многие века назад Алмоа заселили их далекие предки, прибывшие с планеты под названием «Терра». Он знал, что это историческая истина, и все же она с трудом укладывалась у него в голове.

В тот день они извлекли со дна какую-то странную штуковину, которую долго вертели так и этак, придумывая самые фантастические гипотезы относительно ее назначения.

— Ради всех демонов тумана, — сказал наконец Барнабас, — каким же нужно быть психом, чтобы изобретать подобные глупости. Меч, сковородка, шлем и вилка — вот это настоящие, полезные изобретения! Не то что эти… эти машинки!

И он с отвращением запустил таинственный предмет обратно в воду.

Прошло еще две недели, и положение сильно осложнилось.

Нат как раз шел по проходу, разделяющему два соседних стеллажа, как вдруг послышался ужасающий треск. Подняв глаза, юноша завопил от страха, увидев, как одна из уложенных на полку мумий вдруг согнулась и резко села, как будто очнувшись от ночного кошмара. В следующую секунду гудронная статуя взорвалась, окатив его осколками застывшего битума и клочьями пропеченной плоти. Оглушенный ударной волной, Нат потерял равновесие и упал. Но его тут же вернули к реальности вопли Барнабаса, который, склонившись над остатками трупа, придирчиво их осматривал.