Запретная стена

Брюссоло Серж

Значит, жеребьевка состоится завтра? Он задумался, не стоит ли ему в самом деле попытать счастья. Возможно, это оказалось бы лучшим выходом из положения: хорошая должность, бесплатный кров и стол! И все-таки он колебался; наверное, потому, что его отец умер именно из-за своей преданности службе во имя общества, рано одряхлев от болотных испарений и мучительного тяготения, почти невыносимого на верхней сторожевой площадке. Кровоизлияния в мозг следовали одно за другим, Мур сначала лишился рассудка, а затем ослеп. Однажды утром Нат нашел его в постели, уже окоченевшего, и выглядел он в два раза старше

своего истинного возраста. Так стоит ли искать себе такой же доли?

Он провел день, сидя на заброшенном причале и взвешивая все «за» и «против». Выборы нового дозорного были устроены на манер лотереи, и поучаствовать в ней люди приходили издалека. Попытать счастья имел право любой мужчина (кроме Мягкоголовых), даже иностранец.

Погруженный в эти мрачные размышления, он не заметил, как прошло время. Ближе к вечеру он вдруг ощутил, как на плечо ему легла шершавая от мозолей, грязная ладонь. Это вернулась Сигрид.

— Сидишь мечтаешь? — поинтересовалась она, усаживаясь рядом. — Знаешь, тут ничего не изменилось. Разве что холм становится с каждым годом все мягче. Некоторые дома под тяжестью собственных фундаментов ушли под землю, а другие покосились и медленно тонут, как прогнившие корабли. Да еще дожди постоянно уносят плодородную почву: скоро нам уже негде будет сажать огороды.

Она помолчала немного, потом прибавила:

— Ты знаешь, что у нас то и дело снаряжают походы, чтобы воровать землю на соседних островах? Парни пристают к их берегу под покровом темноты и набивают мешки перегноем… Это опасная работа, если кого из воров застукают, его тут же казнят. Мой отец уже украл и перепродал несколько тонн хорошего чернозема… Он просто псих, однажды его непременно линчуют. Иногда я отправляюсь вместе с ним, вдвоем можно привезти больше мешков.

— Вы воруете землю? — ошеломленно повторил Нат.

— Ну да, чтобы овощи сажать. Приходится… Люди готовы убить друг друга за мешок перегноя или ведро навоза.

Он почувствовал на себе ее пристальный взгляд.

— Зачем ты вернулся, Нат? — спросила она с неожиданной злобой. — Почему ты не отправился исследовать королевство дальше? Здесь никто даже пальцем шевельнуть не хочет; мы все просто добровольные заключенные на вечной каторге, которую создали наши предки… Неужели нигде нельзя найти жизни лучше? Я имею в виду — где-нибудь в других краях? Тебе никогда не приходилось слышать о стене на экваторе или о саде секретов? На твоем месте я бы непременно попыталась отыскать их! Перебраться по ту сторону великой стены… поселиться в раю…

И тут он рассказал ей о Мягкоголовых, о ящерах и о своей погибшей семье.

Она слушала, не произнеся ни слова. Потом они вместе помолчали. Небо быстро темнело.

— Где ты будешь ночевать теперь, когда уже не работаешь у Барнабаса? — спросила Сигрид, поднимаясь.

Нат махнул рукой в сторону заброшенного здания с осыпающейся мозаикой на фасаде.

— Там, наверху, — сказал он. — Я видел, что там никто не живет.

Сигрид поморщилась:

— Будь осторожен, эти пустые дома часто обваливаются. Я приду разбудить тебя завтра утром. Берегись, с наступлением темноты здесь творятся странные вещи. Наверное, мне стоило рассказать тебе… Не приближайся к пляжу. Не броди по улицам. Правда, я не шучу. Опасность повсюду. Дураки

наболтали бы тебе, что это демоны выходят из тумана, охотясь при свете луны на людские души. Но это не демоны, это гораздо хуже… Это по-настоящему!

Резко махнув рукой, она повернулась и ушла прочь. Он слышал, как тихонько позвякивали ее противодождевые латы, когда она поднималась по склону.

Нат подобрал свой узелок и направился к заброшенному дому. Последние слова Сигрид пробудили в нем смутную тревогу. На что она намекала? Что внушало ей такой страх?

С приходом темноты его вдруг охватило необъяснимое чувство опасности, как будто инстинкт настойчиво твердил ему о присутствии какой-то невидимой угрозы. Не решаясь заснуть, он напряженно таращился во мрак, держа наготове подобранную среди мусора дубину.

Через час такого ожидания он не утерпел и покинул свое убежище, устремившись по темным пустынным улочкам в сторону причала. Возникшая неизвестно откуда и преградившая ему дорогу тень заставила его подскочить от страха, но это оказался всего лишь незнакомый старик в рубище. Он размахивал посохом, на конце которого красовался грубый талисман — оберег против демонов.

— Дальше не ходи, малыш! — проскрипел он. — Когда опускается ночь, дьяволы покидают свои логова. Они ползут по земле, и весь город принадлежит им.

— Какие такие дьяволы, дедушка? — спросил Нат.

— Их имя нельзя называть, — просипел старик. — Но если ты приблизишься к воде, они отсекут тебе ноги одним ударом клинка, превратят тебя в калеку, и ты никогда уже не сможешь ходить. Это порождения Проклятия. У них одна цель — наказать тех, кто еще осмеливается ходить на своих двоих. Это они, дети Алканека, казненного волшебника! Зуии… Зуии… Да, да, отрежут тебе ноги своими длинными ножами, которые они точат в ночи о камни тротуаров! Зуии… Зуии… Когда услышишь этот звук, значит, тебе уже не спастись, они взяли твой след.

Нат мягко оттолкнул с дороги незнакомца, который тут же принялся вопить так, словно с него заживо сдирали кожу.

«Порождения Проклятия»? Нат недоуменно терялся в догадках. Древняя легенда породила множество сект, верования которых были иногда весьма причудливыми и чаще всего опирались на заклинание Алканека — колдуна, казненного страшной смертью при третьем Императоре. В большинстве из них чрезмерная сила тяжести уподоблялась грузу человеческих грехов, и утверждалось, что груз этот будет только возрастать, пока люди не встанут наконец на путь добродетели. «В противном случае, — пророчили жрецы, — мы скоро будем ползать, как жалкие слизни, раздавленные тяжелым каблуком».

Выйдя на причал, Нат всмотрелся в окружающую темноту. Хотя его глаза почти ничего не различали во мраке, он всей кожей ощущал чье-то враждебное присутствие. И это не были обычные ящеры, потому что до его напряженного слуха то и дело доносились какие-то неразборчивые перешептывания. Ему показалось, будто что-то копошится между сваями причала — какие-то бесформенные тени, ползущие по влажному илу с мерзким сосущим звуком. Неведомое зло было здесь… и даже не пыталось прятаться… Затем он услышал звук, который незадолго до того описывал старик на улице. Зуии… Зуии… Характерный скрежет металлического лезвия, которым водят туда-сюда по точильному камню.