Запретная. Не остановить
Шрифт:
Я пообещала.
И вот теперь…
Мы не далеко друг от друга, и не в ссоре. Мы вместе, и вместе же переживаем один из самых долгожданных и счастливых моментов в нашей жизни.
И…
— Я говорю, как ты и просил, — произношу я.
Где-то на периферии в голове звучит голос одной из моих коллег, которая не так давно при обсуждении темы беременности с умным видом заявила, что "когда парень настойчиво просить уведомить его сразу, это лишь исключительно затем, чтобы поскорее отправить на мини аборт, чтобы максимально
Я отмахиваюсь от этих слов, словно от назойливой мухи, потому что точно знаю, что Гордей ни за что и никогда бы так не поступил. Что он не для этого, а только лишь, чтобы разделить со мной момент ожидания чуда.
— Здорово, если подозрение подтвердится, правда? — произношу с легкой улыбкой.
Хочу потянуться к его губам, но притормаживаю и всматриваюсь в его лицо.
Мне… вдруг делается немного страшно, и… так важно, крайне важно увидеть сейчас его первую реакцию…
Глава 57 Это лучшее…
Из того, что могло с нами произойти, и о чем я мог бы когда-нибудь мечтать…
Я так долго ждал этого дня, и сейчас от нереальности происходящего у меня просто захватывает дух.
От эмоций. От того охренительного чувства важности, что накрывает, когда стоим с Бельчонком на вершине красивейшего живописного плато, и обмениваемся клятвами в вечной и нерушимой любви.
Про себя я знаю все давно, о чем не устаю повторять, а вот Аринины признания готов, мне кажется, слушать вечно. Хоть каждый день такие церемонии ради этого, буквально с утра и до ночи. В любой обстановке, согласен даже при свидетелях.
Хотя, конечно, лучше бы наедине.
Потому что накрывает так, что тянет сразу же наброситься и зацеловать ее всю до одури.
Сдерживаюсь, как получается, а получается, прямо скажем, не очень.
Собрав все силы занижаю градус вожделения, и ограничиваюсь тем, что обнимаю, то и дело зарываюсь в волосы или шепчу на ушко, какая она сегодня невероятная, любимая красавица, и как я сильно, просто непередаваемо ее люблю.
Как безмерно счастлив от того, что она, наконец, моя законная жена, что все "прилично" по ее меркам. Как же я рад, что она не станет больше заморачиваться или расстраиваться на эту тему.
Одеваю колечко на ее тонкий пальчик, жду, пока отзеркалит, а потом целую уже в губы. Еле отрываюсь, в конце концов, едва вспомнив о гостях. Но все равно не в состоянии до конца выпустить из рук.
— Гордей, я так люблю тебя, так люблю, — признается моя Бельчонок, а потом чуть тише…
— Может быть, уже, Гордей…
И ее щеки сейчас же покрываются румянцем.
— Я точно не знаю, еще рано говорить, но, когда вернемся нам необходимо будет купить тест. Я… говорю, как ты и просил.
Она частит, а у меня сердце останавливается, когда догоняю, о чем она…
Я не могу ни вдохнуть,
Я и правда просил, зная ее импульсивность и склонность слушать других, хоть она почти от нее избавилась. И все же, в этом вопросе я не могу рисковать.
Вытянул из нее обещание, что, если возникнет только подозрение на беременность, сразу говорить мне и не скрывать. Чтобы никаких мыслей об аборте или чем-то подобном. Чтобы сразу убедить, что надо рожать, а я поддержу во всем, ни за что их не оставлю.
— Здорово, если подозрение подтвердится, правда? Или… нет?
Ты шутишь?
— Не просто здорово, Арин, это будет охуительно как здорово. Круто, долгожданно, — выпаливаю я, кое-как отмерев, сразу на одном дыхании, чтобы даже не сомневалась.
— Что за мысли?
А потом подхватываю Аринку под попу, и начинаю кружить, уткнувшись носом в лиф ее платья.
Обнимать, сжимать и разрываться, не знаю от чего… от счастья, от восторга. От осознания, что надолго, что не просто так.
Я покорен своим племяшкой, и только сегодня утром думал над тем, что хочу такого же. Маленького дерзкого, и жуть, какого любопытного непоседу. Ну, или девочку. Красавицу, похожую на моего нежного Бельчонка, это даже лучше. Неважно, в общем, главное, что от нее. Что это будет наш с ней малыш.
— Я охренеть как хочу его, Арин. Или ее. Нашего с тобой малыша, — произношу вмиг охрипшим голосом.
Я задыхаюсь.
Я мог бы вечно носить ее на руках.
Такая новость.
Но Арина очень сильно просит поставить, и я возвращаю ее на землю. Тесно прижимаюсь, и упираюсь лбом в ее, разгоряченный.
— Я очень рад, если тест окажется положительным, Арин. Не представляешь, как, — убеждаю своего Бельчонка. — Потому что это будет означать, что мы с тобой станем еще ближе. Навсегда. Дети ведь соединяют навсегда, правда? Что бы ни случилось, ты и я, мы оба будем рядом с ним или с ней. А значит и рядом друг с другом.
В глазах Бельчонка блестят слезы, скатываются по щекам, и я стираю их быстрыми порывистыми поцелуями.
— Ну, что ты, что, родная? Поверь, я никогда не оставлю вас, я буду рядом, и мы справимся со всем.
— Это от радости, Гордей, от радости… Я… знала, но отчего-то все равно волновалась. Дурочка какая… Я так люблю тебя, Гордей, так люблю…
— Любимая.
Я обнимаю крепче, успокаиваю, каждым движением передавая ей всю свою нежность и любовь.
— Эй, вы здесь, вообще-то, не одни, — раздается позади меня как всегда чуть насмешливый бесячий голос брата.
Мне сейчас же хочется развернуться и его прибить, хотя умом я понимаю, он вообще-то прав. Наши объятия с Бельчонком… положа руку на сердце, сложно назвать в полной мере приличествующими случаю. А потому я отступаю слегка, и снова улыбаюсь Аринке.