Запретная. Не остановить

Стужева Инна

Я и так плохо соображал, захлебываясь и утопая в накрывших меня в тот момент с головой эмоциях. Не верилось, что это реальность, она и правда подо мной, со мной, в моей постели. А не очередной гребаный сон, после которого чувствуешь себя вымотанным, опустошенным и раздавленным. Так хреново, что впору разве что удавиться.

А тут еще ее заявление…

Ничего так страстно не желал в жизни, как стать у нее первым, ни о чем так долго и навязчиво не мечтал. Но потом смирился как-то, провел

над собой работу, и вроде немного отпустило… уже и любым согласен был… лишь бы с ней… Но и этого она не захотела…

Я и моя любовь ей были не нужны…

И вот теперь…

«Ты у меня первый, Гордей. Не было ни с кем до тебя», так и крутилось в мозгу и у меня руки едва не дрожали, когда нависал над ней, а потом, сцепив зубы, чтобы не слишком сорваться и не испугать, осторожно, пиздец, как осторожно входил.

Наконец, блядь, входил, и самому даже не верилось, что это происходит.

В нее… в Бельчонка- недотрогу… Я, блядь, лежал между ее раздвинутых ножек и входил. Брал ее, подминая под себя, подчинял, присваивал… и она раскрывалась…

Ты первый, первый, первый… И, единственный, получается ведь тогда, только я.

Первый для меня это не просто, блядь, гребаное соревнование, когда опередить других, порвать и в этом испытать какой-то особый кайф.

Это реально важно потому, что означает, что только со мной ей захотелось настолько сильно, что согласилась переступить эту черту. Говорит не просто о физическом влечении, но о чем-то большем, гораздо большем и вот этого мне не хватало, точно воздуха.

Только один, кто действительно небезразличен и кому доверилась…

Словно пьяный я был и трясло меня в тот момент не меньше, чем ее саму. Тормоза отказали, мозг отключился без надежды на восстановление.

Мне казалось, что наши тела, это одно целое что-то. Идеальные друг для друга. Разъединишься, и можно сразу в петлю. Такого кайфа я не испытывал ни с кем и никогда.

Ну, а потом… Я слышал, конечно, что бывает и без крови, только как теперь проверить… Она, блин, замужем побывала, это как минимум…

Зачем говорила, только раны разбередила…

Вернулся к прежней установке, что похер, с кем и когда… неважно, наплевать и забыть…

Но так, блядь, нестерпимо захотелось узнать, что она еще с этим своим Володей проделывала…

Сзади он тоже ее брал?

Обниматься пришла, и даже не представляла, какие мысли могут гулять в башке у изголодавшегося по любви, разрываемого от дикой ревности парня.

Со стоящим колом членом, и отключенным мозгом, когда кровь отлила от него совсем в другое место, заточенное только на то, чтобы раскрывать, засовывать и вбиваться.

Немного отпустило, только, когда понял, что в рот совершенно не умеет. Совсем. Ни разу не брала,

даже намека или мысли такой у нее не возникало.

И как-то сразу легче от этого стало.

Хотя, какая разница, пофиг должно быть уже давно. И все же…

И все же, блядь, для меня это оказалось почему-то чертовски важным. Не смог дальше… поднял ее с колен, подхватил на руки и отнес в кровать. Попытался успокоить, как только мог.

Всем, что еще осталось во мне… по факту, не очень многим…

А сам тупо хотел только трахаться, трахаться и трахаться…

***

Я знаю, шея у Бельчонка очень чувствительная, особенно задняя ее сторона. Разворачиваю ее спиной к себе. Покрываю скользящими поцелуями.

А еще грудь…

Охрененная. Небольшая, но упругая. С твердыми горошинами, которые под моими пальцами твердеют еще сильнее.

Возбуждает невероятно, когда трогаю, а из ее губ в эти моменты один за одним вырываются негромкие стоны. И сам дрожу, когда ее тело отзывается, так сладко отзывается на меня.

Я рычу ей в волосы, потом собираю их в хвост и отвожу их в сторону. Прикусываю ее нежную кожу, снова сжимаю полушария.

— Гордей…

Стонет и дрожит, но сквозь стоны все равно пытается увернуться.

— Ты сама пришла ко мне, и сама разделась. Ты знала, что я буду трогать тебя. Иначе зачем все…, - выдыхаю ей на ухо.

Снова разворачиваю ее лицом к себе. Подхватываю под ягодицы и подсаживаю ее на подоконник.

Ахает, когда раздвигаю ее колени и протискиваюсь бедрами между ними. И видно, как ей хочется свести ноги вместе.

— Насиловать и принуждать к сексу не в моих правилах, но складывается ощущение, что именно этим я и занят все последнее время, — говорю ей, пробегая взглядом по ее груди, губам и останавливаясь на самом запретном, на ее глазах.

— Если не вывозишь, мы можем разорвать нашу договоренность в любой момент.

— Нет, — отрицательно мотает головой. — Не надо разрывать. Мне просто… я…

Нашаривает рукой стакан с недопитым мной бренди и быстро подносит его к губам.

Перехватываю и отнимаю у нее стакан.

— Гордей…

— Я не хочу, чтобы ты пила.

— Но… ты же сам…

— Я по другой причине…

Чтобы все реакции затормозить, иначе разорвет. Иначе я сам не вывезу.

И вместо нее допиваю содержимое стакана. Хоть и не действует с некоторых пор…

— Ты все время даешь понять, что все еще хочешь меня, — говорю ей.

— Да, хочу.

Произносит быстро и сразу за этим облизывает губы.

— И вместе с тем закрываешься от меня и отталкиваешь.

Даже в темноте заметно, как она краснеет. Куда же без этого. Это же Арина.