Запретная. Не остановить

Стужева Инна

Я закусываю губу, ожидая такого же яркого безумного фейерверка, какой уже один раз случился со мной, благодаря ему и оказался для меня откровением, но он перестает там трогать и снова вводит в меня один из своих пальцев, на этот раз гораздо глубже, резче и бесцеремоннее.

Я вскрикиваю и вместе с тем слышу звук расстегиваемой молнии, а потом его палец выходит и его твердость плотно придвигается к этому же самому месту.

Я зажмуриваюсь, но он не входит, но водит ей по моим складочкам вверх и вниз.

Потом подхватывает

за талию, заставляя забраться повыше, на небольшой выступ и снова трогает пальцами, скользит там и ласкает.

— Хочу войти в тебя. Прогнись немного, — просит Гордей, все таким же ровным будничным тоном, как будто отдает приказ или разговаривает о чем-то неважном, а не занимается любовью с теряющей гордость и сходящей с ума от его касаний девушкой.

И все же я собираюсь выполнить и выполняю. Делаю, как просит. Вот только… вдруг отчетливо понимаю, что в момент, когда он начнет в меня входить, я хотела бы оказаться повернутой к нему лицом, а не спиной.

— Гордей, я…, - хочу лицом, — выпаливаю я и, наоборот, сильнее сжимаю ягодицы. — Пожалуйста, лицом…

Хочу, чтобы он видел, понимал, что он со мной, а не просто… с кем-то из очередных своих легкодоступных девушек.

Но я опоздала. Он… он уже вошел, и теперь нанизывает меня на себя.

— Поздно, Бельчонок, — говорит он, выскальзывая из меня и снова входя в меня до упора.

Смазка, выделившаяся, благодаря его ласкам, позволяет ему делать это легко и беспрепятственно.

— В следующий раз озвучивай чуть раньше. В идеале, сразу же, когда я у тебя спрашиваю.

И все же он перестает двигаться и насаживать.

— Тебе больно?

Он замирает во мне и ждет моего ответа.

Я же…

Мало что уже соображаю.

Он там, там, там… Его ладони на моей талии, но сейчас начинают скользить по моей прогнутой для него оголенной спине. Сейчас он не двигается и ждет.

Но он… он-все-еще-находится-во-мне.

Он во мне…

Его член раздвинул складки и вошел глубоко, сейчас он внутри меня. Снова внутри меня…

И все же я не в настолько сильном шоке, в каком пребывала в первую нашу близость, когда совсем не могла расслабиться от стыда, поэтому я стараюсь сконцентрироваться на своих ощущениях.

— Нет, — говорю я, взволнованная приятным, я бы сказала, что очень приятным, хоть и таким непривычным чувством наполненности. — Мне… не больно.

— Хорошо.

Он возвращает ладони на мою талию, крепко сжимает и снова начинает неторопливо двигаться во мне.

Меня вдруг охватывает необъяснимое, но очень острое, буквально пронзающее всю насквозь, чувство удовольствия. Такое мощное, кажущееся сродни эйфории.

О боже!

С каждой секундой эта эйфория нарастает, нарастает и нарастает.

А уж когда его пальцы снова ложатся на мой клитор…

— О боже, Гордей, о боже, боже, боже…

Если бы я могла впиться в поверхность камня ногтями и расцарапать

ее, я бы это сделала.

Мне кажется, я никогда еще не испытывала столь яркого чувственного удовольствия. Оно сильнее, гораздо мощнее, чем в первый раз. Оно острее, осознанней и как-то… глубже.

Это… это…

Даже несмотря на то, что сзади… а мне бы хотелось в глаза… даже несмотря на это…

Я содрогаюсь, на несколько секунд просто вылетая, не понимая, что я и где. А едва возвращаюсь, то чувствую, как он берет, берет, берет. И от этого мое удовольствие становится во много раз взрывнее. Ярче, острее и тягучее.

Я вскрикиваю. Я кончаю с его именем на губах.

Я ощущаю новый мощный толчок в меня, и он освобождает от себя внизу, но стискивает при этом мою грудь. Хрипло дышит, задушено рычит и прикусывает кожу на моей шее.

Я чувствую мощные волны, проходящие сейчас по его телу и понимаю, что он тоже на самом своем пике. И хоть кончает не в меня, а куда-то в сторону, но по эмоциям он со мной. Или… по крайней мере, где-то рядом.

Мне хочется, отчаянно хочется, чтобы так и оказалось…

Довела его до развязки именно я, мы вместе ощутили ее. И вот теперь…

— Было круто, — говорит Гордей и голос его снова спокоен и безразличен, — можешь одеваться и… на сегодня, я думаю, свободна.

Отпускает меня, отворачивается и начинает поправлять штаны.

Я быстро спускаю юбку на бедра, а лифчик и кофточку, наоборот, тяну наверх. Поправляю все.

— Гордей, мои трусики, — говорю я хрипло, и чувствую, как начинаю краснеть.

Особенно, когда он разворачивается и снова смотрит на меня. Дрожащую и вспотевшую.

— Я же сказал, что оставлю их себе.

— Но…

Он выгибает бровь и ждет, наблюдая, как мне кажется, с насмешкой, буквально издеваясь надо мной.

Поэтому я принимаю решение не продолжать этот разговор.

Молча прохожу мимо него и спешу прочь так быстро, как только возможно это сделать, если ты передвигаешься по песку. В том направлении, откуда я пришла.

Я очень расстроена его холодностью после, и лишь ощущение его присутствия за спиной слегка облегчает мое состояние, сдавливая грудную клетку немного меньше.

Он идет, хоть и держится на некотором расстоянии, но все же идет. Идет за мной, идет, идет…

Я чувствую его присутствие каждой клеткой.

И пусть только потому, что нам с ним по пути, но все равно…

Один раз я не выдерживаю и оборачиваюсь.

В этот момент он как раз замирает, подкуривая сигарету.

Я быстро отворачиваюсь и снова иду. Чувствую, что и он… Не приближается, но и не упускает меня из вида.

Между ног все еще влажно, а легкий ветерок поддувает под юбку, ни на секунду не давая мне забыть о том, чем мы только что занимались, и чего я лишилась из-за него. И это не одни только трусики. Еще и девственность, и гордость, и…