Запретное целительство. Сеньорита Смерть
Шрифт:
– Я не калека, – мрачно произнес Лучиано. – Я просто плохо кушаю. Рената так говорит.
Я покраснела под укоризненным взглядом целителя. А что? Питаться Лучи действительно стоило лучше, да и инвалидом я племянника не считала.
– Да, он не может делать то, что легко дается другим детям его возраста, но это лишь пока. Он справится с этим. Мы справимся.
Нери внезапно не стал со мной спорить, как это делали многие доктора до него, утверждавшие, что мне надо смириться с недугами племянника, и не обольщать его почем зря.
– Почему бы и нет? Вы и так уже неплохо поработали, сеньора. Если бы ребенок попал в
Напряжение немного отпустило.
– Спасибо. Эти слова, тем более от вас... очень важны для меня.
Целитель немного покрутил ребенка и осмотрел его плечо. А затем, наложив еще одну исцеляющую печать» поверх начинающего бледнеть рубца, отпустил Луку. Тот тут же молодым козленком ускакал в сад. Помыв руки и вернувшись, целитель довольно кивнул:
– Вижу, вы отлично справились с остаточным воспалением рубцевой ткани. Регенерация идет отлично.
– Но я бы никогда не смогла так чисто и быстро залечит рану, как это сделали вы, сеньор.
Нери немного надменно фыркнул.
– Конечно не смогли бы. Но вам этого и не надо. Пусть у вас и довольно узкая специализация, в ней вы хороши.
Сегодня Нери был как-никогда щедр на комплименты, и я, что уж сказать, велась.
– У меня совсем мало сил, и нет ярких талантов, но я весьма усердна. Это то, чему меня научили в ваше медицинской школе – относиться ко всему, что я делаю, с должным вниманием.
Кроме уборки и готовки. Тут, я признаюсь, моя прилежность рассеивалась начисто. Если бы не Лучиано, которого нужно было кормить, то я бы сама, наверно, питалась бы только конфетами.
– Это отлично, – рассеяно сказал Нери, с сомнением вертя в руках печеньку. Ну да, пригорела немного. Но вполне съедобно. – Вы знаете, тогда я вас проглядел, не заметив подающую надежду студентку. И если честно, даже не помню, что вы нас учились. В чьей группе, кстати?
– Сеньора Зиллиани.
– Вот как. – Нери, для вида откусил от печенья, и тут же вежливо отложил его в сторону. Наверное, изюм не любит. – Но знаете, я признаю свои ошибки. Хочу предложить вам вернуться в Орлэнду. Вы можете вести свою практику у меня, и заодно стажироваться, повышая свою квалификацию. Пациенты в столице, насколько я понимаю, у вас уже есть, и весьма благодарные. А я обеспечу вас хорошим кабинетом и профессиональной поддержкой. Долго в одиночку развиваться невозможно, тем более... в столь скучном месте.
– Какое щедрое... предложение, – медленно сказала я, нервно вцепившись внезапно повлажневшими ладонями в края дивана. Его предложение было лучше, чем я когда-либо мечтала получить. Только вот принять я его не могла. – Но вы слишком преувеличиваете мои возможности. Я и вправду ничего интересного из себя не представляю.
– Это уж мне решать, – жестко сказал Нери. – Результаты вашего лечения я видел – притом как в результате длительного кропотливой работы с ребенком, так и в экстренной и нестандартной ситуации. И с нестандартным пациентом. Этого, по идее, должно быть достаточно. Но для того, чтобы всё же соблюсти формальности. Я проведу собеседование.
Пришлось говорить прямо.
– Я не буду на вас работать, сеньор Нери. Меня вполне устраивает жизнь в Меноде. Я не рвусь к карьерным перспективам.
– Я бы поверил, если бы
– С чего вы решили? – с прохладцей спросила я, скрещивая руки в защитном жесте.
Нери склонился ко мне, внимательно разглядывая. Мы сидели на одном диване, слишком коротком, чтобы я могла отсесть от него дальше, а бежать было бы несолидно.
– Хороший целитель должен быть и немного менталистом, разве нет? Вы не выглядите, как женщина, которая любит и любима. И вы кажетесь несчастной.
Глава 15
Нери склонился ко мне, внимательно разглядывая. Мы сидели на одном диване, слишком коротком, чтобы я могла отсесть от него дальше, а бежать было бы несолидно.
– Хороший целитель должен быть и немного менталистом, разве нет? Вы не выглядите, как женщина, которая любит и любима. И вы кажетесь несчастной.
– И что же?
– У вас нет причин мне отказывать.
– Есть, племянник. Ему лучше будет на свежем морском воздухе, чем в столице.
Нери закатил глаза, и картинно приложил руку ко лбу, будто поражаясь моей недалекости.
– Сеньорита, я же обещал вам профессиональную поддержку. Неужели вы думаете, что я не помогу племяннику своей ученицы? Подумайте, Рената. Лучшая больница в стране, лучшие специалисты, новейшие лекарства. Вы хотите лишить Лучиано всего этого?
Может, он прав, и я зря отказываюсь от возможности окончательно вылечить сына Исы. Мои страхи скорее всего беспочвенны. Почти восемь лет прошёл, след того, неправильного колдовства уже давно должны исчезнуть. А то, как я работаю сейчас... лишь немного отходит от стандартов, которым нас учили в медицинской школы.
Заметив, что я колеблюсь, Нери сжал мою руку в своей, и тут же отпустил. Ладонь его была сухая и теплая.
– Не хочу на вас давить, Рената, но времени у меня не так уж и много. Скоро мне придется возвращаться в Орлэнду, у меня все еще есть обязанности. Так что давайте я все же проведу собеседование, и если оно пройдет удачно, я дам вам время подумать еще один день. Хорошо?
– Хорошо, – растерянно согласилась я.
– Тогда расскажите мне о своих успехах у доктора Зиллиани. Хотя нет! Лучше начнем с ваших любимых и не любимых предметов по специальности. Я должен лучше понимать сферу ваших интересов.
Об этом я могла рассказать, хотя обычно о временах своей учебы вспоминала неохотно. Первый курс был прекрасен. Новая жизнь, свободная от родительской опеки, друзья, интересные цели... На втором курсе я влюбилась, но это было прекрасно лишь на первых порах. Реальность оказалась куда как далека от выдумок поэтов. И учеба меня тогда интересовала гораздо меньше, чем следовало, что не могло не сказаться на отношении преподавателей ко мне. На третьем... Я пережила предательство и потеряла сестру. Да и время было тревожное. Постоянные беспорядки, убийства одаренных, слухи о том, что кто-то из малефиков начал мстить, убивая патрициев. Если бы не Его Преосвященство, Верховный Понтифик Агастус, сумевший примирить всех, кто знает, чем бы тогда все кончилось. Ночью я просыпалась от страха, а душа моя была расколота на множество мелких осколков, так что учеба, а затем практика в больнице стала моей единственной отдушиной.