Запретное целительство. Сеньорита Смерть
Шрифт:
Как любой выпускник университета, он учился основам всех магических направлений, пусть и всегда заваливал целительство. Но все учебники прочел от корки до корки.
– Ничего секретного. Определенные личностные характеристики.
– Например? – спросил дож, блеснув единственным глазом.
Он у него был примечательным – светло-серым в опушке из черных ресниц, что вместе со смуглым лицом и темными кудрями производило большое впечатление на женщин. Рихтеру оставалось только позавидовать Лауро. Хотя, два глаза лучше чем один, пусть даже и такой красивый.
–
– Хм... Это люди мягкие, незлобливые, даже добродушные. Весьма дружелюбные, хотя и слишком мягкосердечные. Я думал, таким вас делает дар.
– В том числе это и влияние источника. Хотя некоторые считают, что заложенный с рождения темперамент формирует ту или иную направленность дара. Но кроме того те личностные черты, что вы назвали, еще и результат укрощения собственного характера. Целитель должен уметь располагать к себе и не восприниматься как угроза. И обмануть тут пациента, особенно если он маг с сильным источником и хорошей интуицией, невозможно.
– Значит, вы талантливая укротительница чужих источников, – весело казал дож. – А с нашим Корбином справитесь?
– Уже справилась, – улыбнулся повелитель стихий, хотя был же в своих мыслях.
Рената Бьянки не то, что врала, но многое не договаривала. Потому что в ее благостное описание магов жизни никак не входило существование целителей, способных сознательно вредить с помощью, как это было с его покушением.
А во-вторых, получается, что как раз целители, такие как Рената, и наиболее опасны. Они подобны вирусу, от которого у организма просто нет защиты. И если такой маг сможет уйти от резонанса, во время удара по своей жертве, например, вовремя разорвать связь источников, или обладать должной устойчивостью, чтобы справиться с расплатой...
Когда-то в древности, если лекаря умирал пациент, его могли отправить на плаху. Теперь, кажется, Рихтер понимал, почему. Менталистов опасались многие. Целителей привыкли снисходительно недооценивать, или даже опекать. Мягкие и пушистые? Может быть. А еще скрытные, и себе на уме. Что тот же Нери, так и, хоть не хотелось это признавать, Рената. Про таких говорят: мягко стелет, да жестко спать.
«Ты превращаешься в параноика, Корбин», – сказал он сам себе.
Но желание раскусить симпатичную целительницу становилось всё сильнее. Может, она и приручила его источник. Но не его самого. Уж он-то не поведется на симпатичную мордашку и фальшивую скромность.
Если бы Рихтер в тот момент посмотрел бы на Ренату Бьянки, то увидел, она непроизвольно поежилась, чувствуя приближающуюся беду.
Глава 21. Под моими руками
Рената.
Очень хотел спрятаться где-нибудь в самых дальних уголках дворца, и не попадаться больше на глаза грейдорцу, почти прожегшего во мне дырку на ужине. И это не считая плотоядно смотрящего Лауро Фоскарини, хотя заигрывал он со мной, кажется, больше ради развлечения, чем с далеко идущими намерениями.
Так вот, будь моя воля, и я бы больше никого из них в этот день не видела. Но я приехала сюда не отдыхать. Так что после ужина, я аккуратно уточнила, где моё рабочее место, и утащила Рихтера на лечение.
Кабинет придворного доктора пустовал, как сказал слуга, открывший нам запертые на ключ двери, уже несколько лет. Дож и его дети обладали отменным здоровьем, и на случай сезонных простуд легче было пригласить целителя из города, чем держать своего.
Но кабинет оказался не так запущен, как можно подумать. Все нужные заготовки, лекарский стол и инструменты все еще были в рабочем состоянии.
– Раньше здесь правил Гидеон Нери, лет пятнадцать назад, – сказал Рихтер, усаживаясь на кушетку, пока я изучала книги в шкафу. Здесь была просто уникальная коллекция медицинских учебников!
– Откуда вы это знаете? – рассеяно поинтересовалась.
– Интересовался его биографией и обстоятельством знакомства с Фоскарини. Уж больно интересный тип. И не такой добрячок, какими вы описали целителей, – подколол меня маг.
Я пожала плечами.
– Учитывая, что ему приходится руководить больницей и курировать медицинскую школу, неудивительно, что он стал жестче.
– Мне показалось, что он вам не понравился?
– Это не значит, что я не могу восхищаться им. А пятнадцать лет назад... кого он лечил?
– Первую жену дожа – Магдалена. К сожалению, она умерла от болезни крови.
– У нее была болезнь крови?
– Да, частые и сильные кровотечения, и раны не заживали. Притом болезнь обнаружила себя во время беременности.
– Так она вроде умерла не во время родов?
Сеньорита Фоскарини упоминала как-то свою мать.
– Нет. Спустя семь лет.
– И она смогла родить? – удивилась я. – Это большой риск! Удивительно, что дож пошёл на это.
Плохая свертываемость крови – обычно болезнь мальчиков из аристократических семей, результат вырождения. Но за последний век появился еще более опасный аналог гемофилии. Опасный потому что он появиться у кого угодно и в любом возрасте, и развивалась стремительно. В большинстве случаев больные умирали за пару месяцев от начала заболевания. У патриция были неограниченные возможности, и доступ к дорогой целительской магии. Если он окружил жену заботой, то она вполне могла прожить пять-семь, или даже десять лет.
Только вот роды должны были все равно её убить.
– Нери, – коротко сказал Рихтер, расстегивая рубашку.
Надо бы в следующий раз попросить кого-то из слуг остаться. Потому что одно дело принимать в больнице, где палаты принципиально не закрывались, а в мой кабинет постоянно кто-то заглядывал. А другое дело вот так вот, совсем наедине. Я резко развернулась, и открыла окно.
– Душно. А Нери, конечно гений.
– Так пошли бы к нему учиться, как предлагал. Чего отказались?