Запретное прикосновение
Шрифт:
— А теперь мой отец решил дать вам возможность вернуть утерянное? — Кьяра смотрела на него осуждающе. — Зачем же вы заставили меня думать, будто главное для вас — получить в награду деньги? Почему не сказали сразу, что это вопрос чести? Что искренне хотите, чтобы восторжествовал мир, чтобы вы вернулись полноправным хозяином на свои разоренные земли. Ведь так?
Он понурился.
— Да, миледи. Но сейчас моя задача изрядно осложнилась… — На его лице появилось столь несвойственное ему смущенное выражение. — Я хочу не только мира, не только восстановления своих прав,
Кровь бросилась ей в лицо. Глаза засияли от радости.
— Ройс…
Он снова посмотрел на нее и заговорил быстро, словно боясь, что ему не дадут высказаться:
— Однако если я попытаюсь сделать хоть что-нибудь, дабы приблизить исполнение моего желания, то и ваш отец, и ваш нареченный объединят свои усилия и вырвут сердце у меня из груди!
Она вздрогнула, прикрыла глаза.
— О нет! Я никогда не позволю.
— Вас не спросят, Кьяра.
Все уже было сказано. Бессмысленно отрицать неизбежное и пытаться найти выход. Нужно отправляться в путь.
Ройс больше не мог стоять вот так, чувствуя свою беспомощность. Пожирать Кьяру глазами.
Он перевел взгляд на тропу, терявшуюся в облаках, и по спине у него пробежал холодок. Что там блеснуло на круче, в лучах солнца?
— Ройс!
Подняв руку, он остановил ее.
Что же сверкнуло там, на тропе? Глыба льда? Клинок меча? Мечей?
Прищурившись, он медленно оглядел уходившую ввысь тропу, внезапно осознав всю опасность положения, всю их беззащитность и уязвимость здесь, на узкой полоске между снегами и скалами. Откуда бы ни появились враги — сверху или снизу, они с Кьярой окажутся в ловушке.
— Пора ехать, миледи, — как можно спокойнее сказал Ройс.
Девушка с досадой вскинула голову:
— Почему вы всегда так? Разве мы не можем договорить?
«Договорить? Какой толк в словах? Особенно сейчас».
Решительно подойдя к ней, он поднял ее на Руки и понес туда, где переступал с ноги на ногу верный Антерос, несколько недовольный появлением еще одного живого существа — маленького и визгливого.
— Прошу прощения, принцесса, время не ждет.
— Вы просто сумасшедший! Я таких еще не встречала, — сказала она, стуча кулаками по его груди.
Не обращая внимания на протесты, он усадил ее в седло. Щенок Гера тоже был пойман и посажен в корзину, откуда неслось его обиженное ворчание.
Только теперь Ройс услышал неясный гул. Далекий и до боли знакомый.
Шум усиливался, напоминая слабые раскаты грома или топот копыт множества коней, ринувшихся в битву.
Он не забыл еще о том, что могут предвещать подобные звуки, а потому отвел взгляд от тропы и устремил его выше, к горным отрогам.
Увиденное вселило в него настоящий страх: на них надвигалась стихия. Слепая, но могучая и необоримая.
Что-то заставило Кьяру взглянуть туда же, куда и он, и она застыла от ужаса.
— Пресвятая Дева! Матерь Божья!
Весь верхний склон горы сползал на них.
Снежный обвал. Гигантская лавина.
Она набирает скорость, мчится, быстрее и быстрее! Нельзя терять ни секунды! На размышления нет времени.
Не думая о собственном вызволении,
Глава 10
Бежать было поздно. Сопротивляться бессмысленно. Он упал ничком на землю, и его подхватила и понесла грохочущая лавина, которая либо сама соскользнула с подтаявшего склона, либо пришла в движение оттого, что чья-то злая рука сбросила с обрыва большой камень.
Ройс охватил руками голову. Но это не слишком помогало. Его кружило и било, с ним играли, как с детским мячиком, он же был беспомощен, словно ребенок.
Вот когда его обуял настоящий страх. Темный ужас, заставлявший неистово биться за спасение своей жизни. Он боролся со снежным потоком так, как делал бы это в бушующей воде, но белая река была непреодолима. Она сокрушала все на своем пути, наполняя безумным ревом округу. Казалось, гора объявила войну земле не на жизнь, а на смерть.
Его несло вниз по склону, как ничтожный листок, вместе с кусками льда, остатками деревьев, осколками скал. В этой безумной круговерти смешались небо, земля, солнце.
И вдруг все прекратилось так же внезапно, как началось. Поток замедлил движение. Замер.
Сознание медленно возвращалось к Ройсу. Первое, что он понял, — сход лавины остановился. Ему стоило огромных усилий открыть глаза. Сначала он даже не понял, что они открыты — вокруг была та же темень. И мертвая тишина. Он задыхался. Все тело болело, раздавленное навалившейся на него громадой влажного снега.
Он был погребен заживо.
Давящий страх сменился вспышкой ярости. Он не умрет! Не даст похоронить себя здесь, в снежной могиле! Не позволит своим убийцам, кто бы они ни были, торжествовать победу. Нет! Не на такого напали!
И еще одна мысль сверкнула в голове. Кьяра! Он должен увидеть ее! Найти! Помочь ей, защитить. А значит, вылезти из этой гробницы!
Ройс попробовал пошевелить руками. Потом ногами. Изгибаясь, работая ногтями, коленями, локтями, он пытался проделать проход в толще снега. Вкладывал всю свою силу, всю волю, осыпал проклятиями снежную темницу, стремясь пробиться наверх и не имея ни малейшего понятия, где этот верх, а где низ. В нем теплилась робкая надежда, что он верно определил направление и сумеет выбраться наружу, прежде чем задохнется от нехватки воздуха.
Отчаянно сражаясь со стихией и все сильнее задыхаясь, думая лишь об одном: на воздух, скорее на воздух, туда, где Кьяра, — он вырвался наконец, к собственному изумлению, из снежного плена, увидел дневной свет, вдохнул морозный воздух. Это вызвало мучительный кашель, он рухнул на снег как подкошенный.
Только сейчас Ройс ощутил боль от многочисленных ран и ссадин на груди, на спине, на боках — следов от соприкосновения с острыми кусками льда и камнями. Туника и штаны были разорваны в клочья; холод сразу же сковал тело, капли крови окрасили снег. Ему показалось, что больше никогда он не сможет согнуться или разогнуться. Меч исчез вместе с поясом и ножнами.