Запретное прикосновение
Шрифт:
Если бы он знал, как подействуют его слова, то никогда не осмелился бы их произнести. Кьяра со слезами на глазах прижалась щекой к щенку и потом со вздохом опустила его на пол.
— Иди, — сказала она, и тот убежал, радостно виляя хвостом.
— Простите меня, Кьяра, — произнес Ройс после того, как залпом осушил кубок с вином. — Я не хотел вас огорчить, но ведь…
— Вы правы. Я совершенно забыла, куда и зачем направляюсь.
Полногрудая брюнетка возникла рядом как по мановению волшебной палочки и, наклонившись над столом так, что груди чуть не выскочили из корсажа, проворковала:
— Милорд,
Она поставила перед Рейсом блюдо с засахаренными орехами.
Мужчина отрицательно качнул головой.
— Тогда позвольте наполнить вашу чашу?
Снова она наклонилась, скользнув грудью по плечу Ройса.
Ее настырность вызвала у него лишь раздражение. Хватит с него женского общества! Слишком много за один день.
— Благодарю, — ответил он сухо. — Моя жена и я…
— Ваша жена? — воскликнула женщина с наигранным удивлением, стыдливо-кокетливым жестом тщетно пытаясь прикрыть обнаженное тело. — О, я не знала. Думала, она тоже из беженцев. Хотя по одежде не скажешь.
Кьяра собиралась ответить какой-нибудь вежливой фразой, но внезапно ей захотелось ударить женщину, натянуть ей на голову мешок и выгнать из залы.
Та же, видимо, почувствовав и приняв вызов, сказала, обращаясь исключительно к Ройсу:
— Коли вы поужинали, милорд, я была бы рада показать вам замок. Здесь есть на что посмотреть.
Ройсу захотелось утвердительно кивнуть. В самом деле, почему нет? Рыцарь понимал, чем могло окончиться «путешествие» по замку, который он, кстати, знал как свои пять пальцев. И это ему было нужно, чтобы избавиться, разрядиться от острого желания, что держит его в своих когтях, не давая свободно вздохнуть. Какие-нибудь полчаса, проведенные с этой соблазнительной женщиной, пойдут только на пользу.
Мысли мелькнули и исчезли. К своему немалому изумлению, Ройс обнаружил, что его ничуть не взволновало откровенное предложение женщины. Она вызывала у него так же мало желания, как еда, забытая им на тарелке.
Что же с ним творится? Доселе подобные предложения не оставляли его равнодушным. Впрочем, не стоит обижать эту истосковавшуюся по ласке женщину.
— Благодарю вас, — произнес Ройс как мог любезнее. — К несчастью, мне знаком чуть ли не каждый камень этого замка.
— Что ж. Тогда я пойду к восточной башне. Оттуда открывается такой вид, особенно в лунную ночь.
Сохраняя на лице улыбку, она медленно повернулась и отошла, маняще покачивая бедрами.
С некоторым сожалением он проводил ее глазами и, повернувшись затем к Кьяре, увидел, что та пристально смотрит на него.
— Я вас не задерживаю, — произнесла девушка.
— Кьяра…
— Идите с ней, — повторила она. — Я вам разрешаю. Не хочу, чтобы ваши обязанности помешали насладиться этим прекрасным лунным вечером.
Кьяра поднялась из-за стола, но Ройс схватил ее за руку.
— Не забывайте, миледи, я с такой же ответственностью отношусь к своему долгу, как и вы к вашему.
Она вырвала руку.
— Вряд ли кто-нибудь из этих несчастных женщин или детей собирается похитить меня нынче ночью. У себя в комнате я буду в полной безопасности. Единственное окошко там,
— Кьяра, не смейте говорить подобным образом. Вы…
— Если не возражаете, я побуду в одиночестве, ибо не привыкла к присутствию в своей комнате постороннего человека. Особенно мужчины. Я ухожу, милорд. Отсюда вам видна дверь моих покоев… Правда, с восточной башни это, вероятно, будет труднее.
Она повернулась и пошла — почти побежала — через залу, оставив Ройса в некотором смятении у стола, заполненного яствами, ни на одно из которых он не мог даже глядеть.
Ее мандолина… Только после того как Кьяра ушла, он обратил внимание на забытый инструмент, который она так любила и на котором так искусно играла.
Глава 8
Кьяра захлопнула дверь спальни и прислонилась к ней, закрыв лицо руками, с трудом переводя дыхание. Она была подавлена тем, что сейчас произошло, недовольна и озадачена своим поведением.
Как они смотрели друг на друга, Ройс и та женщина! Какой стыд! Но что ей до этого? Какое она имела право так с ним разговаривать? Выражать недовольство. Чем? И было ли это недовольством?
Девушка продолжала прижиматься к двери, словно в поисках надежной защиты. На глаза у нее навернулись слезы. Нет, она не станет плакать! Но отчего, собственно, ей хочется плакать? В чем причина? Неужели из-за этой навязчивой, докучливой женщины? Блудница, вот она кто! Гетера! Самые подходящие для нее слова!
«Ох, зачем я ругаю и осуждаю эту несчастную одинокую женщину, наверняка беженку. Что она мне сделала? Просто до сих пор я никогда не видела таких, как она».
Постепенно Кьяра успокоилась. На низких столиках горели свечи, весело пылал огонь в очаге, распространяя запах сандала, матрацы были застелены свежими простынями, по которым разбросаны лепестки роз; четыре столбика кровати задрапированы белым шелком, образующим балдахин и занавеси по бокам. На одном из столиков стояли большой серебряный графин и два бокала тонкой работы. В воздухе пахло мускусом. Да, это не вчерашняя каморка в гостинице. Милая леди Элинор! Даже положила в изножье кровати ночную рубашку из прозрачной ткани, с длинными пышными рукавами и красивой вышивкой.
Добрая хозяйка приготовила все, что нужно молодым супругам для ночи любви и вожделения. Она и подумать не могла, что они с Рейсом совершенно чужие друг другу, что он проведет сегодняшнюю ночь в восточной башне, куда его позвала эта…
«Нет, больше не буду обзывать ее бранными словами. Она не заслужила их». Кьяра больно прикусила нижнюю губу.
Девушка собралась было отойти ко сну, как в голову пришла новая мысль: если Ройс собирается Развлечься этой ночью, что мешает ей сделать то же самое? Зачем нежиться в постели и предаваться грусти, как какая-нибудь изнывающая от любовного томления героиня баллад, которые так любят распевать менестрели. Она ничуть не изнывает от любви! Пускай ее страж проводит время, как ему заблагорассудится. И с кем пожелает. Ей-то что до этого?