Запретное знание

Дональдсон Стивен Р.

Чтобы убедиться, что ракета, которая отправит ее сына к его судьбе, функционирует нормально.

Десять минут.

Если ее внутренний отсчет был правильным…

Она вошла в комнату и закрыла за собой дверь.

При этом звуке он обернулся.

Она остановилась, позволяя ему взглянуть на нее – позволяя ему заметить, что она не стает нападать на него, если это не будет необходимо. Он не выказал удивления при виде ее. Его флегматический стоицизм был равносилен ее неожиданному появлению. Скорее довольно, чем испуганно, он вскинул

бровь.

– О, Морн. – Если он чувствовал что-то неприятное, то об этом свидетельствовал лишь нездоровый цвет кожи его круглого лица. Он походил на человека, который встал с постели, несмотря на совет лазаретного компьютера. – Мне следовало догадаться, что это произойдет. Ник никогда не чувствовал разницы между тем, что ты можешь, и чего не можешь.

Он улыбнулся, словно насмехался над ней; но она не заметила насмешки, когда он спросил:

– Ты пришла понаблюдать, как Дэвис улетит?

– Вектор, – напряженно сказала она, – отойди от пульта.

Я не хочу причинять тебе вреда. Не заставляй меня причинить тебе вред.

Девять минут.

Он продолжал улыбаться.

– О, я так не думаю. Ник специально предупредил меня, чтобы я проследил, чтобы все шло правильно. На этом корабле не платят за неподчинение приказам – даже самым невозможным. Так как он никогда не мог представить себе, что ты сможешь выскочить из-под действия шизо-имплантата, он не приказал мне остановить тебя. Но его намерение было высказано достаточно ясно. Я не могу позволить тебе прикоснуться к чему-нибудь.

В любом случае ты ничего не добьешься. Если ты остановишь пересылку и заберешь Дэвиса внутрь, Ник просто схватит вас обоих и снова начнет все сначала. Он извинится за задержку. Затем он, вероятно, отошлет вас обоих на боевой корабль, для того чтобы продемонстрировать свою «добрую волю». Все, что ты сделаешь, будет напрасно.

– Вектор, я говорю серьезно. – Сохранять спокойствие стоило немалых усилий. – Отойди от пульта. – Она нуждалась в движении, действии; ее черная коробочка была установлена на слишком большие обороты, и время отведенное ее сыну, заканчивалось. – Я зашла слишком далеко, чтобы сейчас остановиться. Я готова принести в жертву все, что угодно.

Она готовилась много дней. До того, как Дэвис был рожден – и продан Амниону.

– Узнаю. – Ничто не могло быть менее саркастичным, чем слабая улыбка Вектора. – К несчастью, у меня нет выбора. Если я не отойду с твоего пути, ты, вероятно, убьешь меня. В данный момент ты выглядишь так, словно можешь сделать это одной рукой. Но если я отойду, Ник убьет меня.

Неловкость, с которой он сложил руки на груди, напомнила Морн об артрите, который угрожал сделать его калекой; о его лояльности к приятелю Орну, который вызвал этот артрит, избивая его.

Восемь минут.

– Без сомнения, это было неизбежно. Я знаю, вся эта попытка была обречена с самого начала. Я не принадлежу к этому месту… Я не тот человек для подобной жизни. Я выбрал ее потому, что не мог жить

с тем, что оставалось, но и это не подходит мне. Или я не никогда не подходил ко всему этому. Яростный идеализм кажется вполне достаточным поводом, чтобы превратиться в нелегала, но его надолго не хватает. Ты можешь сказать, что единственное, чего я добился то, что морально сравнялся с людьми, которых ненавижу.

Так что лучше покончить со всем этим прямо сейчас.

– Вектор, остановись! У меня нет для этого времени! – Ее руки казалось метали искры, когда она всплеснула ими. Она, должно быть, судорожно хватала ртом воздух, но необходимость заставляла ее оставаться на месте. – «Яростный идеализм» – это дерьмовое оправдание для продажи человеческого существа Амниону. Ты знаешь это. Но ты не хочешь следовать логике своих решений, поэтому ты стремишься избежать этого, пытаясь погибнуть. Ты пытаешься доказать, что ты заслужил то, что сотворила с тобой ПОДК. Кто собирается спрашивать с нелегала вроде тебя причину отсутствия имунного препарата? Кто будет уважать друзей Орна Ворбульда? Но все не так просто. Разве ты не видишь, куда это все ведет?

Это ведет к геноциду, Вектор. К уничтожению всей человеческой расы.

Посмотри на меня. Ты думаешь, я спасаю своего сына – и ты прав. Но я совершила бы точно то же самое, если бы ты был на его месте. Я сделала бы то же самое для Ника. – Это было правдой, несмотря на ее ненависть к нему. – У меня гораздо больше причин, чтобы ненавидеть ПОДК, чем у тебя. У меня гораздо больше причин бояться Ника. Но я скорее предпочту, чтобы все мы погибли, чем позволю совершить абсолютное предательство.

Семь минут.

Она сделала два шага вперед, пылая, словно пламя.

– Уйди с моей ДОРОГИ!

Он медленно развел руками. Его взгляд обратился внутрь; на лице не появилось никакого выражения, за исключением нездорового румянца.

– Ты до сих пор полицейский, – пробормотал он. – Неважно, чем ты занимаешься. Внутри ты до сих пор полицейский. Один из немногих. Ты сказала, что так же рисковала бы собой, если бы в ракете был я. Предположим, я поверю тебе. Это чего-то стоит.

Ты права, конечно. Я принимал решения, из-за которых угодил в этот переплет, и сейчас я не хочу видеть последствия. Те из нас, кто честно и от всей души ненавидит полицейских, могут сделать что-то большее.

И, поднявшись, он жестом пригласил Морн к пульту управления.

Она подскочила так быстро, что не видела, как он переносит тяжесть своего тела на ноги, перераспределяет свой вес; не видела, как он отводит руку. Она мельком заметила движение его кулака, когда тот обрушился на нее всей своей массой.