Запретные чувства
Шрифт:
– Звоню Катерине.
Через несколько минут к нам пришла Катерина. В руках она, как всегда, держала планшет.
– Обувь пропала, – сразу объявила костюмер. – Она вчера была здесь. Я это точно помню, потому что ушла последней. А сегодня уже пропала.
– Никого постороннего сюда не пустили бы. Как вы могли потерять обувь? До начала вечера осталось меньше часа, – странно, но Катерину несильно встревожила проблема с обувью. Голос ее звучал деловито ровно.
– Я по пустякам тебя дёргать не стала. Обуви нет.
– Ты ее не забирала? – Катерина повернулась в мою сторону,
– Нет, – твёрдо ответила я.
– Ей бы никто их и не отдал, – заявила костюмер. – Что делать?
– Это твоя зона ответственности, – жестко заявила Катерина и что-то быстро написала стилусом у себя в планшете. – Тебе за это платят. Так что реши эту проблему. И как можно скорей. Если сорвете выступление, – Катерина посмотрела на нас двоих, – Вера с вас шкуру спустит.
Я старалась дышать глубже и не паниковать. После позавчерашней финальной репетиции я заходила в гримёрную за вещами. Всё было на месте, а теперь куда-то пропали туфли. Такое упущение не могло оказаться простой случайностью.
– У тебя есть подходящая обувь? – обратилась ко мне костюмер.
– Нет. У меня вообще нет туфлей.
Женщина ничего не ответила, только нервно помассировала переносицу.
– Как здесь моя жемчужина? – к нам заглянул Всеволод Константинович.
– Всё плохо. У нас нет обуви, – отозвалась костюмер.
– Как это? Впрочем, сейчас уже неважно. Какие есть варианты?
– На данный момент никаких, – ответила я, пока визажист набирал на кисть тёмно-синие тени.
– Так-так, что же можно придумать? – Всеволод Константинович чуть пощипал свою бородку. – Я могу позвонить своей знакомой. Она подберет обувь. Лия, какой у тебя размер?
– Тридцать восьмой.
– Но не знаю, будет ли у нее что-нибудь подходящее. Сейчас я созвонюсь, – Всеволод Константинович достал телефон и ушел звонить.
Я смотрела на себя в зеркало и с каждым новым взмахом кисти визажиста, всё меньше и меньше узнавала себя прежнюю. На веках постепенно прорисовывались тонкие аккуратные тёмно-синие крылышки то ли бабочки, то ли птицы. Это было очень красиво и изящно. И совсем не сочеталось с фасоном моего платья.
Навязчивые мысли связанные с тем, что моя обувь пропала неслучайно омрачали то сладкое предвкушение, которое я всегда очень любила испытывать перед выступлением. Пусть я порой и была очень наивна, но в данную минуту абсолютно точно понимала, что здесь не обошлось без Веры Александровны.
Это не мое место. Петь должна была другая девушка. И если бы не авторитетность и профессионализм Всеволода Константиновича, меня никто никуда и не пустил. Поэтому Вера Александровна решила действовать тоньше. Никому даже в голову не придет такая мысль, что хозяйка сегодняшнего вечера специально забрала обувь у певицы. А скажи я кому-то об этом, всё равно никто не поверит. Да я и не собиралась этого делать.
– Подходящая обувь есть! – заявил Всеволод Константинович, снова заглянув в гримёрную и всё еще держа телефон у уха. – Но только тридцать седьмой. Правда, уже немного разношенный.
– Хорошо. Лучше так, чем совсем ничего. Всё-таки я буду петь, а не танцевать.
Всеволод Константинович кивнул и снова
Время стремительно ускользало. Макияж уже был сделан, прическа – тоже. Мои волосы были собраны на затылке. Локоны выглядели аккуратно и не искусственно. Сильная фиксация здесь была ни к чему.
Костюмер помогла мне надеть платье, застегнуть его и расправить складки. Волнение начало возрастать.
– Скоро начнут пропускать гостей, – объявила Катерина. – Вопрос с обувью решен?
– Голубушка, всё под контролем, – спокойным уверенным тоном ответил Всеволод Константинович.
Пока мы ждали, когда привезут обувь, я начала распеваться. Меня немного мутило из-за переживаний. Не хотелось всё испортить, я должна была остаться профессионалом, но эмоции не вовремя накрыли меня. Что если это знак? Что если вокал – это действительно не моя история и я зря бросила всё, устремившись за мечтой? Сомнения подкрались незаметно и крепко вцепились в горло.
Я замолчала и прикрыла глаза. Никаких сомнений, никакого волнения. Тугая пружина в груди всё еще была слишком сильно сжата.
– Привезли, – оповестил меня Всеволод Константинович и моя пружина тут же разжалась.
Я глубоко вздохнула. Костюмер поспешила пойти, забрать туфли.
– Не то платье. Совсем не то. Ты для другого создана, – причитал Всеволод Константинович, рассматривая мой образ со всех сторон.
– Главное – не платье, – произнесла я. – А мой голос.
– Достойный ответ, деточка, – Всеволод Константинович вдруг посерьезнел. – Ты сможешь достичь очень высоких вершин, если будешь продолжать трудиться. Я тебе это говорю как профессионал.
– Обувь! – костюмер пулей влетела в гримёрную. – Держи!
Я быстро обула туфли. Это были изящные черны «лодочки». Но они почти сразу больно сжали мизинцы и больше пальцы.
– Как? – спросил Всеволод Константинович.
– Нормально, – солгала я, не видя никакого смысла сейчас жаловаться.
Начали пропускать гостей. Я слышала шум их голосов. Сквозь толщу волнения и различных мыслей, вдруг прорезался один-единственный вопрос: будет ли на этом ужине Руслан? Я снова прикрыла глаза, затем медленно открыла их, стараясь полностью отчистить свое сознание.
Когда настал момент появиться на сцене, мне сразу стало совсем легко и свободно. Туфли больно жали ноги, но украсив свое лицо лёгкой приветливой улыбкой, я поднялась на сцену. Гостей оказалось много. Человек пятьдесят, не меньше. Все они небольшими группками сидели за отдельными круглыми столиками. Дресс-код диктовал только два цвета: синий или бежевый.
Мой взгляд сам упал на один из центральных столиков. Это произошло ненамеренно. Я увидела Руслана. Он сидел один и был одет в тёмно-синий, почти черный смокинг с галстуком-бабочкой. Лицо Руслана показалось мне непроницаемым. Он смотрел прямо на меня. Смотрел и даже не моргал. Я на несколько секунд затаила дыхание, ощущая стайку волнительных мурашек, что пробежалась у меня по спине. Почему он так смотрит? И почему я так реагирую? Сейчас я должна сосредоточиться на исполнении. Оторвав взгляд от Руслана, я мельком взглянула в самый конец зала. За одним из дальних столиков сидел Артём со своим отцом.