Запретные удовольствия
Шрифт:
В то время у неё не было недостатка в поклонниках. Это были господа среднего возраста, представители деловых, артистических кругов, представители младшего поколения – как смешно звучит эта фраза! – словно образчики женщин в борделе. Все они вели праздный образ жизни в разгар войны, жизнь без завтрашнего дня.
Однажды летом в отель «Вершины Сига» доставили телеграмму, сообщающую, что одному из её воздыхателей пришла повестка. За ночь до его отъезда госпожа Кабураги отдала этому юноше то, чего не добились от неё другие. И не потому, что полюбила его. В то время она понимала, что молодому человеку нужна не какая-то определенная женщина, а женщина вообще. У неё хватило самоуверенности сыграть роль
Юноша должен был уезжать утром, на первом автобусе. Они поднялись на рассвете. Юноша был удивлен, когда увидел, как эта женщина с деловым видом укладывает его сумки. «Никогда не видел, чтобы она вела себя как простая домохозяйка, – подумал он. – Как я изменил её за одну только ночь! Покорив женщину, какое чувство получаешь взамен!»
Не стоит принимать слишком серьезно чувства мужчины в день призыва на военную службу. Обманутый сентиментальностью и состраданием, уверенный в том, что все сойдет ему с рук, он чувствовал, что ему простят любую глупость. Юноши, которые оказываются в этом положении, более самодовольны, чем мужчины средних лет.
Вошла горничная с кофе. Госпожа Кабураги отвела глаза, когда увидела слишком щедрые чаевые, которые дал молодой человек.
Затем юноша сказал ей:
– О, я совсем забыл, мадам, попросить фото.
– Какое еще фото?
– Твоё, дорогая.
– Зачем?
– Чтобы взять его с собой на фронт.
Госпожа Кабураги рассмеялась смехом, близким к истерическому. Смеясь, она открыла французское окно. Рассветный туман клубами ворвался в комнату.
Будущий солдат поднял воротник своей пижамы и чихнул.
– Холодно. Закрой окно.
Командный тон, за которым он прятал чувство обиды, расстроил госпожу Кабураги.
– Если ты мерзнешь от открытого окна, что будет с тобой в окопах! – сказала она. Она заставила его одеться и выставила за дверь. Никакого фото он не получил.
Готовый расплакаться юноша не получил даже прощального поцелуя, которого попросил у этой так внезапно ставшей раздражительной дамы.
– Я могу написать тебе, ладно? – с оглядкой на других провожающих прошептал юноша ей на ухо, когда они уже были готовы расстаться.
Она молча улыбнулась.
Когда автобус растаял в тумане, госпожа Кабураги в промокших насквозь туфлях пошла по тропинке к лодочной станции пруда Маруикэ. Одна прогнившая лодка была наполовину затоплена водой. В этом местечке тоже чувствовалась запущенность летнего курорта в военное время. В тумане камыш казался привидением.
«Отдавать своё тело без любви… – думала госпожа Кабураги, поправляя волосы, перепутавшиеся у неё на висках, пока она спала. – То, что так легко мужчине, почем)' так трудно для женщины? Почему только проституткам дано понять это?»
Странно, но она понимала теперь, что раздражение и насмешливое презрение к этому молодому человеку, которые внезапно нахлынули на нее, были вызваны его непомерными чаевыми горничной. «Я отдаю своё тело бесплатно. У меня еще осталась душа. У меня есть гордость, – рассуждала она. – Если бы он заплатил за мое тело, я определенно смогла бы проводить его более непринужденно. Совсем как шлюха на линии фронта, я бы открыла своё тело и душу навстречу последним мужским желаниям».
Госпожа Кабураги услышала слабый звук около своего уха. Комары, которые на протяжении всей ночи давали отдых своим крыльям на верхушках камышей, звенели у неё над головой. Было что-то странное в появлении комаров здесь, на равнине. Однако они были светло-голубыми и на вид очень хрупкими; трудно было поверить, что они способны сосать чью-то кровь. Вскоре комариное облачко мягко взвилось в утренний туман. Госпожа Кабураги почувствовала, что её белые сандалии полны воды.
В то время у берега озера в голове у неё рождались
В глубине души госпожа Кабураги платила всей этой шумихе издевательским смехом. Её кричащие наряды не считались с тем, что могут подумать о ней люди. Её характер становился невыносимым. Она зашла так далеко, что её видели в вестибюле отеля «Империал» целующейся с иностранцем, занесенным в черный список. Её допрашивала военная полиция. Все закончилось тем, что её имя попало в газеты. Анонимные письма заполняли почтовый ящик семейства Кабураги. Большая часть из них была с угрозами, одно из них, к примеру, вежливо предлагало ей покончить жизнь самоубийством. Некоторые называли жену князя предательницей.
Вина князя Кабураги не была тяжкой. Он был всего лишь рогоносцем. Время, когда допрашивали Джеки по подозрению в шпионаже, было во много раз огорчительнее для князя, чем когда его жена попала под следствие, но даже это дело закончилось без каких бы то ни было неприятных последствий для него. Когда дошли слухи о воздушных налетах, он сбежал с женой в Каруидзаву [98] . Там он возобновил связи со старым почитателем своего отца, теперь командиром Сил обороны провинции Нагано, который был так добр, что снабжал их раз в месяц излишками армейского рациона.
98
Каруидзава – популярный горный курорт в провинции Нагано.
Когда война закончилась, князь с нетерпением ждал неограниченной свободы. Моральное разложение вдыхалось легко, как утренний воздух! Он упивался отсутствием дисциплины. Однако теперь экономические трудности и ограниченность средств заставили его выпустить свободу из рук. Во время войны Нобутака поднялся без особых оснований до поста председателя Федерации ассоциации индустрии морских продуктов. Для дополнительного дохода своей конторы он основал небольшую компанию, торгующую сумочками из кожи мурен, которая не подпадала в то время под налог. Это была «Дальневосточная корпорация морских продуктов». Мурена имеет тело угря без чешуи желтовато-коричневого цвета с горизонтальными полосами. Эти странные рыбы, которые вырастали до пяти футов длиной, жили среди рифов в близлежащих водах. Когда к ним подплывали люди, они смотрели на них безразличным взглядом и широко открывали рты, обрамленные острыми зубами. По инициативе членов ассоциации Нобутака однажды отправился посмотреть прибрежные пещеры, где мурены водились в большом количестве. Кабураги долго наблюдал за ними с небольшой ледки, качающейся на волнах. Одна из рыб, скользящая среди скал, угрожающе широко открыла рот, глядя на князя. Эта странная рыба поразила воображение Нобутаки.
После войны налоги неожиданно подскочили. Дела корпорации пошли на спад. Компания сменила свидетельство о регистрации акционерного общества и расширила свою деятельность, разнообразив свою продукцию хоккайдской ламинарией, сельдью, морскими ушками Санрику и другими морскими продуктами. В то же время она специализировалась на продуктах, которые использовались в китайской-национальной кухне, и продавала их китайским торговцам в Японии, а также контрабандистам на рынке Китая. Затем рост налога на имущество вынудил продать родовое имение Кабураги. «Дальневосточная корпорация морских продуктов» тоже была на мели.