Запретный храм

Вудхед Патрик

— Привяжитесь! — прокричал он.

Он начал разбирать рюкзак, раскладывая вокруг то, что лежало сверху. Отодвинув в сторону баллоны с горючим и пару запасных перчаток, он вытащил длинную струну, на которой висело всевозможное альпинистское железо. Отстегнув два шкива и несколько карабинов, он расправил два отрезка пятимиллиметрового репшнура для прусиков и привязал их к главной веревке, которую сбросил Шаре. Пропустив через ту же веревку шкивы, он начал выбирать ее, с каждой протяжкой передвигая вперед прусики. Так, метр за метром,

он поднял Шару и Бабу.

Рука Шары первой появилась из щели. Лука развернулся, чтобы скомпенсировать натяжение, и ухватил ее запястье, а потом вытащил целиком из щели. Бабу все еще цеплялся ей за шею, а она бросилась к Луке, крепко его обняв.

— Лука! — прошептала она, зарывшись лицом ему в плечо. — Мы думали, вы никогда не вернетесь. Там было так темно… и холодно.

Через секунду она отстранилась, скользнув взглядом по его лицу.

— Что они с вами сделали? — прошептала она, легонько касаясь рукой его щеки.

Он не ответил. Зажмурился — и снова картинки прошедшей ночи замелькали перед глазами. Он попытался заговорить, и голова склонилась к земле.

— Они… застрелили… Билла, — выдавил он наконец треснувшим голосом.

Лицо Шары окаменело. Потом ее глаза расширились — она не могла поверить, ждала, что он возразит сам себе: нет, это неправда.

— За что? — прошептала она.

— Ни за что. Я сказал им все, что они хотели знать.

Рука Шары метнулась к лицу, закрыв ладонью глаза.

Губы ее начали шевелиться, произнося слова молитвы. Она стояла, расставив ноги и чуть раскачиваясь, а слова слетали с губ. Лука смотрел на нее несколько мгновений, потом выражение его лица начало меняться. Страшное горе, казалось, уступило место чему-то горькому и холодному. Он принялся энергично укладывать назад разбросанное содержимое рюкзака.

— На это нет времени, — сказал он, не глядя на нее. — Мы должны добраться до Гелтанга раньше их.

Он махнул рукой, подзывая Бабу, но мальчик медлил. Синяки и опухоли уродовали лицо Луки, глаза светились неистовой яростью. Бабу сильнее вцепился в ногу Шары, но Лука протянул руку и оторвал от нее мальчика, что-бы забросить себе на плечо. Бабу пытался сопротивляться, но Шара положила руку ему на голову, приглаживая взъерошенные волосы.

— Все будет хорошо, — сказала она, и в голосе ее слышались боль и скорбь. — Не бойся.

Лука двинулся в путь с рюкзаком на одном плече и Бабу на другом. Шел он быстро, труся по пересеченной местности. Шара спешила следом. Язычки ботинок шлепали его по ногам, а разрезанные шнурки волочились по земле, но он ни на секунду не замедлил шага.

— Что будем делать? — спросила, задыхаясь от спешки, Шара. — Эвакуировать монастырь?

Лука словно не слышал. Пот струился по его лицу. Он вглядывался в дальний край утеса, куда выходила заснеженная расщелина.

— Лука? — прокричала Шара и, ускорив шаг, схватила его за руку.

Лука скользнул взглядом по ее пальцам на своем

рукаве и снова отвернулся.

— У нас нет времени, — сказал он, произнося слова в ритм с дыханием.

Когда они подошли к краю утеса, Лука остановился. Спустив Бабу с плеча _?Лука пополз вперед, утопая голыми руками в шуге. Он поднялся к вершине снежного карниза. Глядя вниз, он увидел стоянку. Китайцы еще не снялись. До него донеслись крики, потом из палатки появился солдат и остановился посреди лагеря. Еще несколько секунд — и из палаток высыпали остальные, застегивая на себе куртки.

Значит, так. Значит, они сейчас тронутся в путь.

— Берите Бабу и бегите в монастырь, — велел Лука, поворачиваясь к Шаре. — Предупредите монахов. А потом, бога ради, уведите мальчика как можно дальше в горы. Как можно дальше.

— Нет. Мы должны держаться вместе. Мы вернемся все втроем и предупредим монахов.

Лука покачал головой.

— Времени нет. Делайте, что я сказал!

Он поднялся на ноги и подтолкнул их в сторону тропинки на дальней стороне расщелины.

— А вы? — спросила Шара.

— Постараюсь выиграть для вас немного времени. Прошу вас, Шара, уходите.

— Лука, вы должны идти…

Тут до них донеслись новые крики, и оба, повернувшись, увидели солдат, бегущих со стоянки в сторону расщелины. Их заметили.

— Бегите! — рявкнул Лука, и Шара побежала, таща за руку Бабу.

Она бросила последний взгляд на Луку, а потом исчезла из вида, пустившись по тропинке к монастырю. Лука повернулся и посмотрел на Гелтанг, примостившийся на скале вдали. Его здания в лучах восходящего солнца отливали багряным светом. Он должен был что-то придумать.

Вернувшись к расщелине, он выглянул из-за снежного козырька и увидел троих солдат, пробирающихся по снегу в его направлении. Винтовки они держали над головами, двигаясь вперед колонной. Потом появились и другие солдаты, послышались новые крики. Солдаты покинули палатки и теперь догоняли товарищей на крутом склоне, идя по их следам.

Почему они не стреляли в него? Почему не попытались его прикончить?

Лука медленно опустил голову, и ответ пришел сам собой. Солдаты боялись схода лавины. Вся расщелина была забита тяжелым снежным крошевом, которое днем под лучами солнца превращалось в неустойчивую шугу.

Лавина.

Раскрыв рюкзак, Лука вытащил горелку и баллон с топливом. Как-то раз он проделал такую штуку еще школьником, но хватит ли у баллона мощности, чтобы обрушить карниз? Он смотрел на металл, холодивший руки, и молился, чтобы хватило.

Он вынул из рюкзака старую пластиковую бутылку из-под воды, отвинтил крышку и выплеснул остатки воды в снег. Перелив в бутылку топливо, он поднял ее на свет, глядя, как плещется внутри белая жидкость. Потом резким ударом ножа проколол небольшую дырочку в пластиковой крышке и осторожно поставил бутылку на снег.